Аласдэр кашлянул, привлекая внимание Эйдана. «Если идея жениться на мне ему так неприятна, то почему он не сказал об этом Аласдэру раньше? Неужели он решил оскорбить меня? — пронеслось молнией в голове у Сирены. — Но все же он не сказал об этом Аласдэру…» — подумала она с облегчением.
Сирена моргнула, загоняя назад непрошеную слезу. «Только бы не расплакаться! Не здесь! Не сейчас!»
Неожиданно пристальный взгляд Эйдана смягчился. Он провел пальцем по щеке Сирены.
— Да, я беру ее в жены, — произнес он. — Теперь вы довольны, Макдональд?
И, не ожидая ответа Аласдэра, Эйдан вдруг обнял Сирену и крепко поцеловал ее в губы. Ей показалось, что свершилось чудо. Осуществилась мечта, которая когда-то жила в ней и, казалось, умерла и была забыта.
— Мама, а тетя Сирена тоже будет носить ребенка в животике, как ты сейчас? — громко спросил Джимми.
— Джимми, что я говорила тебе про тайну? — укоризненно вздохнула Элинна.
— Так это правда? — спросил Аласдэр. — Ты носишь ребенка?
— Да, — с неохотой призналась Элинна. — Но давай поговорим об этом попозже, а не во время церемонии венчания Сирены и Эйдана.
Рука Эйдана обреченно опустилась, он отстранил Сирену и шагнул с возвышения.
— Элинна, мы с Сиреной завтра уезжаем, и у меня есть право знать многое.
Молчание Сирены терзало нервы Эйдана хуже ругани. Они были уже в половине дня от Данвегана, а она хоть бы слово сказала! Уже полдня он слушал ее упрямое сопение после слезных прощаний с Элинной и ее детьми, но ему казалось, что причина ее плохого настроения была не в горе расставания.
Эйдан пытался заговорить с Сиреной, но каждый раз получал краткие «да» и «нет». Он был почти уверен, что причиной стали внезапность их отъезда и отказ разделить с ней в ту ночь брачное ложе.
Эйдан уже понимал, что Сирена ждала от него извинений и, возможно, объяснений, но ничего поделать с собой не мог при упоминании Джимми, так некстати сказавшем о ребенке.
Тогда желание с такой силой охватило Эйдана, что он, очарованный совершенством Сирены, пролил в нее свое семя. Ни одна женщина не могла заставить его потерять контроль над собой, и мысль о том, что это будет за ребенок, страшила Эйдана. Он будет полукровкой… как Лахлан, чье рождение в ту грозовую ночь в доме на скалистых утесах Эйдан никогда не забудет. Теперь в его памяти всплыли все чувства, которые он когда-то испытывал в отношении Лахлана, но Эйдан не хотел, чтобы страдал его ребенок.
Он лихорадочно думал о том, как объяснить Сирене случившееся, не рискуя вызвать безумия, в которое впал его отец, когда узнал все. Однако Сирена не была похожа на его отца ни внешне, ни характером, так что все было в порядке.