Принцесса переступала с ноги на ногу, пока Эванджелина сооружала ей то же изумрудно-зеленое платье, которое было на Сирене прежде. Ей хотелось надеть что-нибудь еще, но она не представляла себе, как объяснить это переодевание Эйдану. Она еще должна была рассказать, где находилась весь вечер.
Эванджелина суетилась вокруг, подворачивая непослушные локоны Сирены.
— Вы действительно хотите этого, ваше высочество? — спрашивала служанка.
— Дело не в том. Понимаешь, я не могу оставить его там. Я должна забрать его из этого ужасного места.
Сирена поежилась при мысли о холодных ветрах, о тоскливом пейзаже и убогой лачуге, в которой жил ее брат.
— Он несчастлив там, — продолжила Сирена. — К тому же я должна доставить его сюда. Да ты и сама это знаешь.
— Знаю, — отозвалась Эванджелина, сосредоточенно разглаживая ткань на талии принцессы.
— Ты что-то скрываешь от меня, — вдруг сказала принцесса, останавливая руку служанки. — Ты переживаешь по поводу тех перемен, которые принесет правление Морганы. Я понимаю, что ее стремление избавиться от лорда Бэны и лорда Эрвина не самое умное, этим она отталкивает от себя мужчин.
Сирена была даже рада, что пришла на совет. Ее стремление поддерживать детей слуг в то время, когда их матери работают, было с готовностью принято. Все ее предложения по изменению законов рассматривались. Как она полагала, отчасти из-за того, что в совете теперь были одни женщины. Однако Сирена заметила, что Эванджелина беспокоится. «Наверное, о том, как при правлении королевы Морганы будут жить мужчины», — решила она.
— Нет, меня беспокоит не королева Моргана, а… — Эванджелина запнулась и поспешила добавить: — Впрочем, кто я такая, чтобы беспокоиться об этом?..
Сирена коснулась руки Эванджелины.
— Ты можешь говорить со мной прямо, как с подругой. Ты единственная, кому я полностью доверяю.
Эванджелина улыбнулась:
— Спасибо, миледи. Я больше всего беспокоюсь о вашем путешествии. Оно очень опасно для вас, и я места себе не нахожу от волнения. Не знаю, как ваш брат поведет себя.
Сирена не могла забыть слова ее брата.
— Он сказал мне, что я могу вернуться, но лишь для того, чтобы проведать оленя. Не может быть, чтобы у него не было никакого желания вновь увидеть меня. Единственное, на что я надеюсь, что он изменит мнение, когда узнает меня ближе.
Эванджелина обхватила ладонями руку принцессы.
— Вы, разумеется, правы. А как насчет его брата?
Сирена покраснела. Как же она права! Хотя сама Сирена ничего не рассказывала Эванджелине про Эйдана, которого считала чуть ли не людоедом и, уж конечно, причиной всех несчастий ее брата. Но почему же тогда его нежные прикосновения заставляли дрожать ее колени и взволнованно биться сердце? Почему тепло его больших ладоней вызывало у нее чувство защищенности, которого она прежде не знала? Но об этом Сирена не обмолвилась ни словом.