Может, и моему арабу надо почаще напоминать, кто в хате хозяин? Один раз словил, да, видать, забылось уже? Горячий дядюшкин жеребец доставил меня к страшному лесу меньше чем за минуту, пока я лежал на его спине, вцепившись как клещ, обхватив руками шею и привстав на стременах. На опушке он встал словно вкопанный, гордо и неприступно! Молодца! Я тоже выпрямился, поправил папаху и постарался придать голосу побольше булатности:
— Выходи, что ль, стерлядь рыжая! Всё равно не отстану и не отступлюсь, покуда моего денщика не вернёшь!
Лес на миг задумался, а потом ожил. Болотная жижа слева всколыхнулась, тина вздулась пузырями, которые лопались с пушечным грохотом, обдавая всё брызгами и вонью. В небо взлетели надсадно каркающие вороны, глубоко в чащобе заухали филины, послышался тоскливый волчий вой. Небо словно бы в единый миг померкло, солнце ушло за тучи, подул неровный ветер, холодя шею. Для полноты картины не хватало только явления какого-нибудь чудища противоестественного, больной фантазией созданного, так чтоб даже я испугался. А меня, как вы помните, после ярких типажей Оборотного города мало чем удивить можно. Вот и в этот раз не получилось…
— А-а, мой ужин пожаловал! — Из болота поднялся грязный, как свинья, жабоглот. Реальная тварь, не иллюзия. Нечто вроде болотного водяного, только в разы злей да опаснее, как в сказках пишут. — Добра молодца на обед, коня на ужин!
Я хладнокровно разрядил один пистолет в уродливую лягушачью голову размером с квашню, прямо меж двух рядов острых мелких зубов. Трёхаршинное быкообразное тело взмахнуло корявыми ручищами, захлебнулось свинцом и ушло обратно в трясину.
— Ещё есть кто? — на всякий случай поинтересовался я, быстро перезаряжая ствол крупнокалиберной баскунчакской солью. — А то, ежели непонятно, у меня времени мало, до заката в расположение полка вернуться надо. Так что, грешники, суицидники, смертники, становись в очередь!
Левую пятку кольнуло, словно я босой ногой на репей сухой наступил. Ладно, высыпал на ладонь остатки соли, да и швырнул за спину. Вою было-о… Сразу трое пучеглазых леших, подкрадывающихся ко мне со спины, закрыли бородавчатые рожи ладонями, пытаясь продрать свои зенки от соли. Действенная вещь во всех смыслах, хоть против кого работает. Я вот, помнится, разок её дяде в кофе насыпал, так тоже крику-у…
— Следующего давайте-с, — явно пародируя нашего полкового лекаря Фёдора Наумовича, потребовал я. — Сегодня принимаю без записи. Кто один раз у меня лечился — больше по врачам не бегает. Лежит себе тихо, в отдельной могилке, червякам на невезение жалуется!