Она затянулась и пустила колечко дыма.
— Вот кретинка. А твоя тоже больная на голову?
— Нет. — Пол пожал плечами, высунул локоть в открытое окно машины и зажал сигарету между большим и указательным пальцами. — Но достает, конечно.
Эми взяла сигарету, копируя Пола, и тоже положила локоть на окно.
Они долго молчали, пока Пол не сказал:
— У Стейси уши проколоты.
Когда он поцеловал ее, она не возражала. Он въехал к ней во двор, и она вспомнила, когда он наклонился к ней (с доброй, рассеянной улыбкой на полных губах), что целовалась с мистером Робертсоном на том же самом месте.
Она испытала мимолетное чувство гордости, не такое, как пару лет назад, когда она завоевала скаутские призы, а некое тревожное облегчение, связанное с тем, что она, фигурально говоря, выиграла еще один приз.
Она теперь была юной женщиной, и ее хотели мужчины. Не только один, конкретный, но и другой тоже — тому свидетельством были сочные губы Пола Биллоуса, приближающиеся к ее губам. И это было свидетельством того, что она уже знала, как себя вести, она уверенно закрыла глаза и впустила его язык в свой рот, два опытных профи — ни дать ни взять.
Но все было иначе. Губы Пола были мясистей и мягче, чем у мистера Робертсона. И не было торопливой, безрассудной разведки во рту, это скорее был спокойный, дружеский «засос». Это слово пронеслось в голове, она целовалась с Полом и пыталась вспомнить, где она его впервые услышала. В коридоре школы, вероятно, и она представила коридор школы, ряды бежевых шкафчиков для одежды и учебников, она думала, как глупо целоваться и в то же время воображать бежевые металлические шкафы (тут она повернула голову услужливо, когда Пол повернул свою). И тогда она вспомнила это слово еще раз, «засос», и вообразила себя в кресле стоматолога, когда рот наполняет слюна и она ждет, чтобы ее отсосали маленьким вакуумным шлангом (язык Пола вернулся к нему в рот, и они снова откинулись на подушки).
— Может, все-таки возьмешь серьги? — спросил он. — Когда-нибудь ты же проколешь уши?
— Ладно. — Она думала, что глупо было вспоминать о стоматологе, целуясь.
Вечером Эми сидела на диване перед телевизором и ждала, когда же наступит ночь. Она-то думала, что целовать другого — то же самое, что целовать мистера Робертсона. Те же самые ощущения. Она думала, что язык, и зубы, и губы, касающиеся друг друга, вскружат ей голову и наполнят счастьем. Она думала, что, пока мистер Робертсон недосягаем, удовольствие позажиматься с кем-нибудь еще совсем не предосудительно. Эми выглянула в окно. Уже стемнело — на оконном стекле мелькало отражение экрана телевизора.