хотел было отдать Шэфу пионерский же салют, память о котором вынырнула откуда-то
из полуразрушенных подвалов его памяти, но передумал, – в воздухе начала разливаться
какая-то смутная тревога, разрушающая состояние сонной отрешенности, владевшее им
после пробуждения. Что-то назревало…
«Чой-тось я больно спокоен, не к добру это… – промелькнула здравая мысль. В
институтские годы у Дениса было четкое предзнаменование, ни разу его не обманувшее: есть перед экзаменом мандраж – экзамен будет сдан; нет – не будет… – А может я просто
очень смелым стал…» – продолжил размышлять Денис, в то время как его руки,
совершенно автоматически и независимо от сознания, одевали и прилаживали дыроколы.
«Смелым… ха-ха – три раза! Дурным – это гораздо ближе к телу! – Внутренний
голос разве что не кипел от возмущения. – Незнание опасности рождает героев – арабская
мудрость!» – подытожил он свое мнение о происходящем.
«Мога быть… мога быть…» – меланхолично, совершенно не обижаясь, что было
тоже не очень типично, согласился Денис, напряженно вслушиваясь в прямо-таки
звенящую тревогой тишину, и в это время «взвыли» «Поцелуи Пчелы», – судя по
интенсивности и отсутствию вектора, опасность была огромной и грозила отовсюду.
«Началось…» – с каким-то даже облегчением подумал Денис, – ведь ждать
прихода неминуемой опасности всегда тяжелее, чем действовать когда она пришла. Но
это, разумеется, только в том случае, если ты худо-бедно, но обучен тому, что и как
делать. Если же ты понятия не имеешь как обороняться, то и никакого облегчения не
почувствуешь – скорее наоборот. Денис ткнул пальцем в подмышку, переводя шкиру в
боевой режим и поднял сознание в кадат. Темнота царившая в комнате рассеялся и перед
ночным зрением Дениса предстала картина начинающейся битвы.
Огромный железный засов, на который изнутри была закрыта крепкая дубовая
дверь, начал медленно и бесшумно отодвигаться. Подстать ему повели себя шпингалеты
на окнах – зрелище было несколько, скажем так, неприятное, напоминавшее
низкобюджетные фильмы ужасов 60-х годов. Спокойствие, владевшее Денисом, начало
понемножку таять, ощущение сна прошло – все происходящее было реальным до
тошноты.
«Магия!» – неприязненно подумал Денис, подвигаясь чуть ближе к двери.
«Телекинез!» – поправил его внутренний голос, предпочитавший
естественнонаучные определения.
Шэф, не подозревавший о филологической дискуссии, развернувшейся в
Денисовской голове, молча кивнул, показывая чтобы он вернулся на место, и снова застыл
черной, зловещей статуей. Дверь медленно и беззвучно, как в кошмарном сне, отварилась