Неудивительно, что примерно через полтора месяца совместной жизни с «собачкой-цветочком» фикус в муках скончался.
Наутро я немедленно стал пристраивать инопланетную тварь к каким-то новым хозяевам. Один из колхозников хотел ее взять, но его жена подняла скандал, заявив, что тот снова запьет.
Что касается коллег по работе, то они от такого счастья вежливо отказались, потому что видели мое состояние, близкое к помешательству и слышали мои рассказы.
В отчаянии я даже хотел подбросить эту псину в китайское посольство, приложив еще один, но окончательный вариант перевода слова «шицу» – «Подарок из Китая, отнимающий разум и выпивающий остатки жизненных соков», но нас спасла наша няня. Она пожалела собаку и забрала ее.
Рассказав все это, я могу добавить, что у этой злобной штуки было имя Марио – так было написано в документах. Но это было условное имя – как и любой инопланетянин, это чудовище отзывалось на любое имя, кроме этого.
Вы спросите, для чего я рассказывал вам эту душераздирающую историю?
Сейчас объясню, но для этого вы должны вспомнить гениальную картину Рембрандта «Возвращение блудного сына».
Я вам ее напомню.
На небольшой площадке перед домом собралось несколько человек. Там же стоит и отец, а перед ним сын, опустившийся на колени. Бритая, будто у каторжника, голова блудного сына и его потрёпанная одежда свидетельствуют о падении. Воротник хранит намёк на былую роскошь. Туфли изношены, причем трогательная деталь – одна упала, когда сын становился на колени.
Путешествие сына закончилось, он вернулся домой.
Он прощен.
Так вот, все эти рассказы о моих прошлых собаках приведены лишь для того, чтобы вернуться к главной из них, к самой лучшей – к Берни.
Вот сейчас я у компьютера, а он рядом сидит, скрестил передние лапы как какой-то английский лорд в сигарном клубе.
Потом придут из школы дети, и он будет стараться выглядеть меньше, чтобы об него не спотыкались.
А мы все, конечно, чувствуем себя виноватыми, потому что быть просто человеком легко, а стать другом собаки очень трудно.
Ты берешь собаку и думаешь, что ей с тобой будет интересно, как интересно человеку.
Это все неправда.
Однажды, еще в юности, я прочитал статью, в которой один собачий психолог объяснял простую вещь: когда мы хотим, чтобы животным, которые живут рядом с нами, было хорошо как людям, то мы совершаем большую ошибку. Потому что им должно быть хорошо, как животным.
Конечно, мы перед Берни виноваты, потому что я не представляю себе более преданного нам существа.
Собаки ведь несчастны, потому что сотни тысяч лет назад им каким-то образом привили ген любви к хозяину.