Перед тем как уйти, он надел куртку, поцеловал в щеку дядю, который так расчувствовался, что опрокинул чашку с молоком, и, насвистывая, вышел под проливной дождь.
Его одноклассники были уже на остановке: школьный автобус должен был прибыть в семь сорок пять. У всех были зонты. У всех, кроме Джено. Он шел с открытым ртом, глотая капли дождя, который становился все сильнее и сильнее.
— Вот выступала! — фыркнула Мирта, поправляя свой ярко-желтый плащ.
— Эй, Джено, ты, никак, собрался выпить весь дождь? — хором спросили Галимед и Никозия.
— Да. Это чудесная вода небес, — дерзко ответил мальчик и первым запрыгнул в автобус.
Мирта не могла не заметить, что этим утром Джено чересчур весел, и в школе во время перемены обратилась к нему с банальной просьбой:
— Можешь одолжить мне десять чентезимо[2]?
Мальчик покачал головой:
— У меня нет денег.
— У тебя нет ни гроша, а ты радуешься. Или я не права? — ехидно спросила Мирта.
— Да, радуюсь, — сказал Джено, облокотившись на подоконник.
— А как насчет той старухи? Сегодня утром мы ее не видели! — заявила девочка, хрустя попкорном.
— А я видел!
— Когда? На рассвете? Ночью? Она летала? — Мирта принялась нарочито громко смеяться, привлекая внимание остальных учеников: — Только послушайте, Джено видел летающую старуху.
Джоя и Марлония зашлись от хохота, а Никозия, выступив вперед, сказал:
— В Нижнем Колоколе летают печати и пожилые синьоры.
С другого конца коридора закричал Галимед:
— Наконец-то все летают. И это заслуга нашего гениального Джено.
Племянник Флебо скрестил руки на груди и с неприязнью посмотрел на одноклассников:
— Все вы просто болваны. Ничего не знаете о жизни. Ничего!
— Астор Венти! Что за представление ты устроил! — Громкий голос учителя математики не предвещал ничего хорошего. — Значит, ты знаешь о жизни все. Но ничего, совершенно ничего не знаешь о математике! — Учитель схватил Джено за ухо. — Довольно глупостей, пора браться за ум!
Джено потупил взор, а класс загудел. Мирта пришла в восторг от позора Джено, она ликовала. Но для Астора Венти это был лишь очередной эпизод, подтверждающий, что он не такой, как все. С того самого дня, как исчезли его родители. «Почему их похитили? Что плохого они сделали?»
Эти вопросы всегда мучили Джено. Но с приездом мадам Крикен с ее черной печатью и белым котом его безудержное любопытство, казалось, переросло во что-то более значимое. Таинственное. А может, даже страшное.
Такой и стала его жизнь: путаные мысли, видения, накладывающиеся одно на другое, и беспокойные сны. Он еще больше похудел. Заметив это, дядя Флебо как-то сказал: