Дильс и Свегг крепили на корме рулевое весло — толстую рябиновую рогулину с длинным сосновым хлыстом в развилке.
Эрних, весь облепленный насквозь промокшей мантией, творил над двумя убитыми в схватке погребальный обряд: мерно бил в сырое липкое брюхо барабана; жрицы возлагали на грудь покойникам отрубленные кисти вягов, привязывали к их поясам дротики и стрелы, клали им под языки плоские камешки со знаком Ворона, разомкнув костяными ножами намертво стиснутые челюсти. Глубоких могил рыть не стали; жрицы ногтями содрали несколько длинных широких полос напитанного дождем дерна, ладонями и мисками вычерпали из образовавшихся канавок жидкую глину, уложили покойников, положили им в головах черепки с несколькими размокшими мясными крошками и завалили тела камнями. Убитого молнией мальчика похоронили рядом, дав ему в руки черную щепку от соснового ствола и углем начертав на груди знак Хьоргса — двойной зигзаг, разрубающий плавные очертания тучи.
Едва они успели с этим покончить, как край обрыва рухнул, едва не утащив за собой беснующегося среди вспышек молний Гильда. Янгор бросился к старику, перехватил его поперек туловища, уволок на плот, занес под навес и решительно усадил на бревна, пригрозив связать, если он посмеет еще раз выскочить на обрыв.
— И не посмотрю, что ты колдун! — крикнул он напоследок, выбираясь из-под шатра за камнем для погребения.
Потоки ливня потушили горящую посреди лагеря сосну, напоив мокрый воздух едким запахом гари. Дильс и Свегг ремнями закрепили в развилке сосновый хлыст, отыскали среди собранного на плоту скарба три старые ловчие сети и теперь скручивали их в крепкий короткий канат. Когда он был готов, Свегг взял один конец, вставил его в трещину на стволе сгоревшей сосны и плотно заклинил подобранной на месте очага головней. Другой конец каната взял Дильс; он намотал его на запястье и устроился на углу плота, упершись в крайние бревна широко расставленными ногами.
Дождь продолжал хлестать с ровной неослабевающей силой. Вода, поднявшись по склону, смыла трупы вягов с отрубленными кистями. Вспышки молний уже не сливались в сплошной поток белого света, но перемежались с густой черной тьмой, наполненной струистым шелестом и клокотанием подступающей воды. Сейчас уже все люди племени собрались под шатром и сидели на бревнах, плотно прижавшись друг к другу голыми дрожащими телами. Только Дильс и Свегг все еще возились на корме, на ощупь проверяя крепление рулевого весла. Канат намотали на торчащий сук, чтобы обрубить его, когда вода поднимет плот достаточно высоко, чтобы при срыве его не разнесло о камни и пни на склоне.