— Это почему?
— По кочану. Во-первых, статья у тебя для блатного мира несолидная. Не любят там барыг… А во-вторых, ты слабак. Дешевка ты, Батонов. И нагнут тебя мгновенно. Прямо в Крестах и нагнут.
— Как — нагнут?
— Раком, Вова, раком.
Блинов весело засмеялся. Потом сказал:
— А у тебя и губенки пухлые. Так что и ртом будешь работать за милую душу, Алиса. В две дырки тебя будут пользовать…
Батонова дожимали еще несколько минут. Если читатель считает, что ментам нравилось издеваться над бедной жертвой, то авторы категорически заявляют: это не так. ЭТО ТАКАЯ РАБОТА. Да, она жестока. Да, она не знает жалости. Но делать ее в белых перчатках нельзя. Просто не получится… А вор? Вор должен сидеть в тюрьме.
Побудь хоть день вы в милицейской шкуре,
Вам жизнь покажется наоборот.
Давайте выпьем за тех, кто в МУРе!…
За тех, кто в МУРе, никто не пьет…
У оперов взгляд наметанный, человека они привыкли определять сразу, навскидку… Вова Батонов оказался даже слабее, чем они себе представляли. После получасовой беседы по душам журналист был готов. Через два дня он станет неформальным агентом Чайковского по прозвищу Алиса. Все тот же приказ МВД N 008 запрещает вербовку лиц, находящихся под следствием. Но работать с агентом накоротке, то есть не оформляя эти отношения документально, никто запретить не может. Но это потом… А пока бледный, все время облизывающий сухие губы Батон сидел в углу камеры и слушал страшные голоса ментов. Он был на грани истерики, мучительно искал выход из положения и не находил его. Он не знал, что через несколько минут ему предложат этот выход. Ему поднесут такую возможность на блюдечке с голубой каемочкой.
— Это еще не все, Вова, — говорил Чайковский. — Мы сейчас можем поехать к твоему корешу, господину Савостьянову. А? Тебя ведь там ждут с этими самыми коробочками. Проведем обыск. Что-нибудь обязательно найдем.
— Ничего… там… нет, — сказал Батонов.
— Ну, это как искать… Дури, может, и нет. А вот окурочки от беломора почти наверняка в пепельнице, или в мусорном ведре, или где-нибудь за мольбертом великого мастера завалялись. Что они, кроме табака фабрики имени Моисея Урицкого, содержат — экспертиза покажет. Батонов молчал, кусал губы.
— Может, еще чего найдем. И обязательно побеседуем с твоими друзьями: с Жанной, с Геной, с самим Савоськой.
Батонов явно созревал. То, как уверенно Чайковский произносил имена его партнеров по травке и сексу, произвело на него впечатление. Он не знал, что майор узнал все эти подробности лишь час назад из беглого разговора с сотрудником наружки.