Ее начала колотить дрожь. Адвокат?… Какой Адвокат? Белый или Черный? Черный или Белый?
Застонал в каминной трубе ветер. Захлебнулся. Затих. Вздрогнуло оконное стекло, вздрогнуло размытое в нем отражение.
Чье? Питерской криминальной баронессы? Гражданки Израиля миллионерши Рахиль Даллет? Или сиделицы из Крестов?
Вдовы!… — прогудел в трубе ветер. — Вдовы трех мужей.
Это не я!…
Ты, — оскалилось отражение в стекле, — ты.
И засмеялось, захохотало, выплевывая на ковролин гостиной зубы, подмигивая пустыми глазницами.
Я не хочу!…
А кто же тебя спрашивает, вдова?
Я не вдова, у меня есть Андрей. Он улетел. Но он вернется…
Когда же он вернется, вдова?
Я… я не знаю. Он позвонит, он скоро позвонит…
И зазвонил телефон. Замурлыкал сыто, поскреб лапой по столику, выгнул спину.
Катя стремительно метнулась с дивана. Упала — мешал укутавший ноги плед. Выругалась по-русски, схватила трубку сработанного под старину «Эриксона»:
— Алло, Андрей, алло!
— Guten Abend, Frau Dallet. Hier Ditter Fеgelsang[14].
— Что? — спросила она ошеломленно, непонимающе. Ветер завывал. Бывший советский спецназовец полз по мокрой траве, сжимая трофейный нож. Освобожденный по изменению меры пресечения предприниматель Говоров говорил о достоинствах вина «Хванчкара». Питерский журналист Серегин-Обнорский в одиночестве пил водку на кухне своей однокомнатной квартиры.
— У вас все в порядке, Рахиль? — спросила трубка по-русски после паузы. «Эриксон» в стиле ретро передал напряжение в голосе.
— Что? — спросила Катя. Она сидела на полу, потирала ушибленный лоб. Хотелось заплакать.
— Если у вас что-то не так, Рахиль, намекните. Назовите меня господин нотариус.
— О Господи, Дитер, что случилось? — спросила она.
— Ничего, дорогая Рахиль, — ответил немец. — Но у вас действительно все в порядке?
— Нет, — сказала Катя. — Я лбом ударилась. Больно.
Трубка немножко помолчала, потом нотариус сказал:
— Вам следует обратиться к врачу.
— Да, — сказала она, — разумеется. Господи! Они здесь все чеканутые. Каждую царапину они мажут йодом. Из-за каждого прыщика бегут к врачу.
— Да, Дитер, разумеется. Я схожу к врачу.
— Я звоню вам, дорогая Рахиль, потому что необходимо ваше присутствие здесь, в Вене.
— Зачем? — спросила Катя.
— О, чистая формальность… необходимо подписать несколько документов.
— Но, господин Фегельзанг, вы уполномочены вести все мои дела…
— Сожалею, дорогая госпожа, но для подписания этих бумаг требуется ваше присутствие. Законы Австрийской республики весьма щепетильны в некоторых моментах…
— Ладно, — сказала Катя устало. — Я прилечу. Когда подписание этих чертовых документов?