Шредер обернулась.
— Немного за полночь.
Кейт чуть не застонала. Предстояло продержаться еще по крайней мере пять часов.
— Спасибо. — Что еще она могла сказать? Барбара ничего не могла поделать с темнотой.
— Все идет не так, — с ходу заявила Шредер, найдя Гарри в кухне, где он кипятил чай.
— Многое идет не так, — согласился Гарри, не подняв головы. — Вы обыскали ее?
— Она не шелохнулась. Ни разу. Она с трудом отрывала взгляд от свечи, чтобы взглянуть на меня, как если бы свеча была единственным, что она могла видеть. Возможно, она боится быть запертой или оставаться в темноте?
Держа в одной руке котелок, кружку в другой, Гарри поднял на нее глаза.
— Откуда мне знать?
Шредер достала чашку для себя и обтерла ее юбкой.
— Говорю вам. С ней что-то не так. Нельзя ли по крайней мере открыть окно?
— И дать ей бежать?
— Это третий этаж, майор. Она не птица.
Он налил Шредер чаю.
— Она ведьма. Мы проснемся — а она исчезла вместе со своим багажом и нашими лошадьми. Нет.
— Тогда снабдите ее свечами.
— Она может получить свечи. Даже канделябры. После того, как разденется.
— Вы хотите сказать — после того, как я обыщу ее одежду.
Гарри дернул головой.
— Когда мы найдем те стихи.
— А если нет?
Гарри грохнул котелком о стол, пролив воду.
— Шредер, не делайте из меня героя мелодрамы. Она герцогиня, но не сказочная принцесса. Пожалуйста. Обыщите ее.
Кейт не знала, сколько прошло времени, свеча догорала, растекалась лужицей, и она всерьез подумывала о том, чтобы попробовать ногтями открыть ставни. Ей нужен был свет. Стены сжимались вокруг нее, темнота сгущалась. Ее ждали кошмары.
Она так сосредоточилась на созерцании крошечного огонька, что не услышала, как в замке повернулся ключ. Внезапно она поняла, что вокруг посветлело.
— Я не монстр, — произнес Гарри от дверей.
Кейт не понимала, каких слов он ждет от нее. Она вообще не знала, в состоянии ли говорить. Пот скопился у нее под мышками и между грудями, отчего кожа зудела еще больше.
Он вошел в комнату, его сапоги громко стучали по полу.
— В какую игру вы играете, Кейт?
— Это вы, Гарри, играете в какую-то игру. Почему бы вам не сказать мне в какую?
Она понимала, что лучше его не дразнить, но не могла удержаться. Когда-то давно они, словно дуэлянты, сражались, обмениваясь словесными ударами при обсуждении всего на свете, от астрологии до архитектуры, и смеялись, наслаждаясь игрой ума. С тех пор вот уже долгое время колкости, которыми они обменивались, не содержали ничего, кроме яда.
— Пожалуйста, Кейт, — сказал он, как ей показалось, почти искренне, — у меня нет выбора.