— Взрослый человек, — покачала головой Настя, — а ведешь себя как мальчишка. Да еще и насилуешь народного судью на полу в прихожей.
— А еще я хочу изнасиловать народного судью в ванной, в кухне, на балконе и на портфеле с баксами.
— О-о, это заманчиво! Твой мощный сексуальный порыв обусловлен той книжицей?
— Какой? — спросил Сашка, поднимаясь с полу.
— Да той, что в портфеле… Забавная штучка.
— А какая там, к черту, книжица? Там одни бабки… Слушай, Настя, дай пожрать, я голодный как черт.
— Правда? — округлила глаза Настя. — А я-то думала, что первый голод уже утолен.
Спустя десять минут они ужинали в уютной кухне Тихорецких. Павел Сергеевич, попирающий тушу кабана, был мрачен.
— Ну, за успешное начало, — сказала Настя, поднимая фужер с вином. Зверев вспомнил, что почти такие же слова три дня назад произнес в бане Лысый. И с той же интонацией. Это воспоминание неприятно укололо.
— За удачу, — буркнул он и выпил. Настя посмотрела удивленно. Пригубила и поставила фужер. Некоторое время они ели молча.
— Послушай, Настя, — сказал Сашка спустя несколько минут, — может быть, выпьем и за удачное завершение?
— Ох, Саня, боюсь сглазить, — ответила она с улыбкой. В глазах метались искорки.
— Ты не поняла, — произнес Зверев, наливая себе еще вина. — Я хотел сказать…
Он замялся, пытаясь скрыть свою заминку манипуляцией с сигаретой.
— Ну? — подбодрила она. Сашка прикурил и выдохнул дым.
— Я имел в виду: может быть, хватит нам половины этой суммы?
— Я не поняла…
— Хватит нам половины этого портфеля.
— А в чем, собственно, дело? Джабраилов отказывается платить?
— Да нет, куда он денется? Заплатит как миленький… Но стоит ли нам в этом участвовать, Настя?
Искры в Настиных глазах погасли, залегла морщинка у переносицы. Она вытащила сигарету из пачки «Мальборо», Сашка щелкнул зажигалкой.
— Я не пойму, Саша… Ты что же, предлагаешь оставить вторую половину денег этим бандитам? Этому… Лысому?
— Настя… это довольно грязное дело, понимаешь?
— Да-а, — сказала она с растяжкой, — понимаю…
Повисла тишина. Только тикали декоративные ходики, что-то бормотал телевизор в гостиной, да глубоководная камера выдавливала из себя зеленоватый планктон. Плыл по кухне дымок. Полковник Тихорецкий попирал убитого кабана. Кент подбрасывал дубинку.
— Наша доля, — сказал Сашка, — семьдесят пять тысяч баксов. Это большие деньги.
— Верно, — сказала она. — Это немалые деньги.
— Нам хватит и на квартиру, и на машину.
— Сашенька, а вторую половину — еще семьдесят с лишним тысяч — ты решил подарить бандитам?
Голос Насти звучал слегка иронично, но чувствовалось в нем скрытое напряжение. Зверев раздавил сигарету в пепельнице.