— А что еще? Убивать тебя не стану, у меня нет в натуре агрессии.
— Тогда я сама назначу себе наказание. Хочу, чтобы ты меня выпорол за будущие грехи.
— Смело… Тогда я буду терзаться виной, что сделал тебе больно.
«Это именно то. что мне нужно! Хотя бы чувство вины заставит тебя вернуться ко мне». - подумала про себя Таня. А вслух обманула:
— Мне нужно испытать боль, чтобы меньше страдать!
Мухаммед молчал, пытался сообразить, что от него требуется.
Таня продолжила:
— Я сейчас разденусь и буду послушно ждать твоей порки. Приму ее с благодарностью и покорностью. Стегай меня, пока я не скажу «стоп». Это станет условным сигналом о границе моего терпения.
Если б ты знал, какую душевную боль я испытываю от твоего бегства… Эту боль можно заглушить только болью физической. Итак, ты готов?
Он кивнул и уточнил:
— Мне тоже раздеться?
— Нет, раздетой буду только я. Ты мой палач, а я твоя жертва.
Девушка встала посередине комнаты, торжественно разделась и кивнула на склад реквизита:
— Бери веревку и привяжи мои руки к люстре.
— Вот как? — удивился Мухаммед. Видимо, он уже представил себе эту сцену, но по-другому.
— Я хочу, чтобы мне было больнее и чтобы я не могла сопротивляться.
Голая Татьяна перед истязанием под горящей пятью плафонами хрустальной люстрой смотрелась сказочно очаровательной. Зайчики отблеска скользили по ее телу и переливались разноцветными бриллиантовыми огоньками.
Мухаммеду стало страшно. Как можно стегать эту нежнейшую молодую кожу, когда ее хочется лишь гладить и целовать…
— Начинай, — потребовала «жертва» и вытянула руки над головой.
Мухаммед встал на стул, крепко перевязал запястье девушки и перекинул веревку через металлический каркас люстры.
Готово.
Карина выгладила постиранные вещи детей, вытащила сок из холодильника, чтобы к утру согрелся, взяла дорожную сумку и тихонько выскользнула за дверь. На столе осталась записка-объяснение.
«Возвращаюсь в Баку, оттуда в Москву к мужу. Простите меня, что усложнила вам жизнь. Надеюсь, без меня будет проще и этот ад скоро закончится. Утром уеду первым автобусом и сразу, как доберусь, дам о себе знать. Нашим малышам скажите, что мама и папа скоро их заберут. Целую вас. Простите, если что не так».
Она постояла в темном подъезде, не решаясь выйти на улицу. Вроде все тихо. Выглянула за дверь — никого. Пустая дорога, только повсюду разбросан хлам и кирпичи.
Карина украдкой пробежала от одного дома к другому, спряталась за угол, прислушалась. Никого и тишина. Немного успокоившись, она перешла улицу и вышла на освещенный участок дороги.