— Ты знаешь историю Самсона? — спросила Сатина.
— Самсона? — Филипп закивал. — Это человек, вся сила которого была заключена в волосах. Его хитростью заставили рассказать свой секрет, и когда волосы отрезали, он остался без своего дара… — Филипп щелкнул пальцами, смекнув, в чем дело. — Далила — так звали женщину, что отрезала Самсону волосы!
— Почти угадал, — сказал Драная Борода, направляясь к дому. — Ножницы она в руках не держала, а вот секрет у Самсона выпытала. С этим слабым полом нелегко иметь дело. Ступайте в дом, отдохните с дороги. Я соскучился по тебе, Филипп.
— Филипп? — запищал тоненький голосок из двери. — Я правильно расслышал? Филипп? Не тот ли это милый молодой человек, который так проникся моими страданиями, что обещал поговорить о моем деле и рассказать им о том, о чем я и так все время твержу: в том что произошло, вовсе нет моей вины, я ни в чем не вино…
— Молчать! — сердито рявкнул Драная Борода. Он ухватился за дверной молоток и со всей силы ударил в круглую латунную бляшку, сделанную в виде головы старика.
Говорящая голова прикусила губу, чтобы не закричать, и полными ужаса глазами уставилась на привратника, который как ни в чем не бывало отпер ключом дверь и перешагнул через порог.
— Не согреете чайку? А я пока растоплю камин в гостиной. Здесь тоже огонь погас, будь он неладен! В последний раз покупаю у этого халтурщика, даже не сомневайтесь, — Драная Борода скрылся в темноте гостиной, а друзья отправились на кухню.
— Вот это да, — воскликнул Филипп, когда Сатина зажгла свет над раковиной. — Здесь же совсем… чисто.
В прошлый раз, когда Филипп был в гостях у привратника, его кухня больше всего походила на помойку. Или светопреставление, как выражалась мама Филиппа. Такими словами тут бросаться было негоже, еще подумают, что это комплимент. Немытые тарелки, стаканы, кастрюли и сковороды одна на другой высокими пирамидами громоздились на кухонном столе и на полу бок о бок с… да, с такими же пирамидами грязной посуды.
Все это исчезло. Не осталось ни единой грязной чашки, ни капельки пролитого соуса. Кухня сияла чистотой.
Сатина с улыбкой на губах шепнула:
— Я же говорила, что он с кем-то встречается!
Филипп достал три чашки, а Сатина поставила на огонь кастрюльку с водой, которая вскоре забурлила.
— Думаешь, это Азиэль? — спросил Филипп, когда Сатина взяла в руки банку с цветками чертополоха и бросила горстку в кипящую воду.
Она озадаченно сдвинула брови:
— Ты о чем?
— Тот, о ком говорил вампир. Думаешь, это может быть Азиэль? Вампир узнал меня. Он назвал меня ангелом, как Азиэль тогда. Потом упомянул о ком-то, кого боялся. Он.