.
И снова импровизация: 29 июля 1940 года он дал указание Йоделю: отложить вторжение в СССР до весны 1941 года , а сначала провести операцию «Морской лев». Позже дата высадки в Британию была перенесена на 21 сентября 1940 года, а затем – на 27 сентября. Но еще накануне, 17 сентября, Гитлер передвинул начало операции на май 1941 года.
За Гитлером не могло уследить даже ближайшее окружение. В ноябре 1940 года Гальдер записал: «Гитлер снова проявляет интерес к операции «Морской лев», то есть к планам десанта в Англии».
Таков был стиль руководителя Германии. Можно ли было полагаться целиком и полностью на сообщения агентуры, когда Гитлер сам не был уверен, что предпримет завтра?
Поэтому, зная о шизофренических тенденциях Гитлера, Сталин не мог ориентироваться даже на самые надежные сообщения информаторов и разведчиков о «точной» дате нападения.
Впоследствии Молотов подчеркнул: «Нас упрекают, что не обращали внимания на разведку. Предупреждали. Да. Но если бы мы пошли за разведкой, дали малейший повод, он бы (Гитлер) раньше напал… Разведчики могут толкнуть на такую опасную позицию, что потом не разберешься… Когда я был Предсовнаркома, у меня полдня уходило ежедневно на чтение донесений разведки. Чего там не было, какие только сроки не назывались !
И если бы мы поддались – война могла начаться гораздо раньше… Слишком открыто, так, чтобы немецкая разведка увидела, что мы планируем большие, серьезные меры, производить подготовку было невозможно… Мы делали все, чтобы оттянуть войну, и нам это удалось – на год и девять месяцев …»
Все это так, и лишь простодушным историкам присуща легкость, отбросив множество фактов, ухватиться за очевидное и затем носиться с ним как с писаной торбой. Действительно, предупреждения были. Но время шло, и, несмотря на сообщения различных источников, ни в марте, ни между 15 мая и 15 июня война не началась.
Скажем больше: даже если бы Гитлер лично (!) предупредил Сталина о начале войны с СССР 22 июня – верить этому было нельзя! В этой, до предела накаленной, политически и психологически напряженной ситуации было два выхода. Либо нанести удар первым, либо скрыто, не давая немцам повода для обвинения в подготовке «агрессии» СССР против Германии, провести мобилизацию. Сталин выбрал второе.
И все-таки: кто должен был дать Сталину предельно точную информацию о дате начала войны? Для ответа на этот вопрос нет необходимости гадать на кофейной гуще. Безусловно, что всю объективную и аналитически выверенную информацию, позволявшую Председателю Совнаркома принять политически и стратегически верное решение, должен был предоставить Генеральный штаб.