– А не подбросили ли нам немецкие генералы этого перебежчика, чтобы спровоцировать конфликт? – спросил он.
– Нет, – ответил С.К. Тимошенко. – Считаем, что перебежчик говорит правду.
Тем временем в кабинет Сталина вошли члены Политбюро . Сталин коротко информировал их».
Историческая подлость «четырехзвездного» маршала состоит в том, что, приводя в своем «сочинении» этот эпизод, он шулерски передернул факты. Представив себя проницательным, по существу он обвинил Сталина в неосмотрительности. В действительности все было наоборот.
Что же заставило автора мемуаров пойти на исторический подлог? Не только тщеславие, как может показаться на первый взгляд. Дело в том, что Жуков доложил Сталину о дате возможного нападения не с указанием на 22 июня. Как очевидно из документа, приведенного выше, он назвал возможной датой агрессии 25—26 июня .
Разговор состоялся утром 21 июня. И хотя Сталин усомнился в правдивости информации перебежчика, военные руководители настаивали на достоверности этого сообщения. То есть начальник Генштаба и нарком обороны невольно ввели Сталина в заблуждение. И эта дезинформация могла помешать руководителям страны принять верное решение.
Чтобы скрыть этот факт от современников и потомков, в своих мемуарах Жуков создал впечатление, что приведенный разговор якобы произошел вечером 21 июня. Однако вечером такой диалог не мог состояться в том виде, как он представлен у маршала-сочинителя.
По сведениям тетради посетителей, о чем речь пойдет дальше, когда Жуков вторично прибыл вечером в Кремль, по вызову уже находившегося там Тимошенко, вместе с ним приехал не Ватутин, а Буденный. И когда они втроем вошли в 20.50 в кабинет Вождя, то Сталин не был « один ». В кабинете уже находились Молотов, Ворошилов, Берия и Маленков.
Итак, сведения о перебежчике и о дате возможного нападения 25—26 июня Жуков сообщил Сталину еще утром. Но продолжим цитату из «сочинений» Жукова:
«—Что будем делать? – спросил И.В. Сталин.
Ответа не последовало.
– Надо немедленно дать директиву войскам о приведении всех войск приграничных округов в полную готовность, – сказал нарком.
– Читайте! – сказал Сталин.
Я прочитал текст директивы. И. В. Сталин заметил:
– Такую директиву сейчас давать преждевременно, может быть, вопрос еще уладится мирным путем. Надо дать короткую директиву, в которой указать, что нападение может начаться с провокационных действий немецких частей. Войска приграничных округов не должны поддаваться ни на какие провокации, чтобы не вызвать осложнений.
Не теряя времени, мы с Н.В. Ватутиным вышли в другую комнату и быстро составили проект директивы наркома. Вернувшись в кабинет, попросили разрешения доложить.