Автор мемуаров «В годы войны» генерал-лейтенант И.В. Тюленев пишет: «В полдень мне позвонил Поскребышев.
– С вами будет говорить товарищ Сталин…
В трубке я услышал глуховатый голос:
– Товарищ Тюленев, как обстоит дело с противовоздушной обороной Москвы?
Я коротко доложил главе правительства о мерах противовоздушной обороны, принятых на сегодня, 21 июня. В ответ услышал:
– Учтите, положение неспокойное, и вам следует довести боевую готовность войск противовоздушной обороны Москвы до семидесяти пяти процентов.
В результате этого короткого разговора у меня сложилось впечатление, что Сталин получил новые тревожные сведения о планах гитлеровской Германии. Я тут же отдал соответствующие постановления своему помощнику по ПВО генерал-майору М.С. Громадину» [44] .
Может возникнуть мнение, что, уделяя внимание столице, Сталин пренебрегал обороной приграничных округов. Но повторим, что уже с 19 июня они находились в состоянии повышенной боевой готовности № 2, а на Москву этот приказ не распространялся. Вождь вовремя предупредил командующего МВО. Поразительно, что уже вскоре и на внешней стороне границы по каналу системы секретной связи тоже прошло сообщение.
21 июня, в 13 часов 00 минут по берлинскому времени, в 15 часов – по московскому, германский генеральный штаб передал в войска сигнал «Дортмунд». Он означал, что «наступление, как и запланировано, начнется 22 июня и можно приступать к открытому выполнению приказов». Только после этой команды реально заработал механизм, который должен был запустить в действие детонатор войны. Эту важную информацию перехватили и расшифровали англичане.
В этот же день, во втором часу после полудня, советский посол в Лондоне Иван Майский вместе с женой отправился за город, в Бовингтон. Уик-энд супруги должны были провести в доме бывшего премьер-министра Испании Хуана Негрина. На место они приехали в третьем часу дня, и когда посол уже намеревался переодеться в летний костюм, раздался телефонный звонок. Звонил Стаффорд Криппс, бывший посол в СССР. Он просил коллегу приехать в Лондон.
Иван Майский писал в воспоминаниях: «Час спустя я был уже в посольстве. Криппс вошел ко мне сильно взволнованный. «Вы помните, – начал он, – что я уже неоднократно предупреждал Советское правительство о близости германского нападения…
Так вот, у нас есть заслуживающие доверия сведения, что нападение состоится завтра или, в крайнем случае, 29 июня … Вы ведь знаете, что Гитлер всегда нападает по воскресеньям… Я хотел информировать вас об этом».
Обратим внимание, что англичане знали точное время нападения. В их распоряжении была система, способная расшифровывать сверхсекретные германские радиограммы. Однако они решили «подстраховаться» и не стали называть конкретную дату. Предупреждая – они не предупредили…