Он перебирал узловатыми пальцами хрупкие пожелтевшие вырезки.
Возникла пауза, и в норе слышалось только, как потрескивает огонь и шуршат эти клочки бумаги.
ОТВЕТНЫЙ УДАР В СПИНУ ПАВШИМ
ВАНДАЛАМИ ОКАЗАЛИСЬ ШКОЛЬНИКИ
ВОЙНА ПРОДОЛЖАЕТСЯ НА КЛАДБИЩЕ
– Людям надо этим заниматься, – вздохнул Евграфыч, – а не нам, старой нежити. Извини, Кимыч, про тебя не подумал…
– Живым нынче не до мертвых, – ответил Мефодьич, подняв одну вырезку на уровень глаз и посмотрев сквозь нее на огонь, будто хотел разглядеть какие-то тайные водяные знаки. – Вот самим и приходится…
– Я не в обиде, – сказал Евграфыч, – мне-то что, даже интересно стариной тряхнуть. Ему вон тоже, – он кивнул на Кимыча, – боевое крещение принять в самый раз. Кстати, молодцом, парень!
– Старался, – коротко ответил Кимыч.
– А я вот думаю, – произнес Мефодьич, – опыт надо передавать и распространять! Так что Кимыч прав. Надо выходить на городского. А может, даже на всемирного. Если он есть.
Меня зовут Таня.
Татьяна Андроникова. Это совершенно точно. Я прежняя, я сознаю себя прежней, ощущаю себя прежней. Нет никаких сомнений: я это я. Пока не приходит горячий бриз… Тогда мне становится страшно.
Он зовет меня Василиной, ни разу не сбился на Таню, разве только с паузой иногда произносит… но не важно, я уже привыкла. Отозваться на имя несложно, собственно, я и отзываюсь. И внутри ничего не вздрагивает, не переворачивается.
Василина – примеряю ее имя – звучит неплохо, будто и не чужое. Ведь я – все-таки немного она. Немного…
Я вру. Самой себе.
* * *
Дзззынь… Дзззынь…
– Слышу, Тань! Мы идем!
Я переступила с ноги на ногу, переложила сумку в левую руку, размяла затекшую ладонь. Спустя минуту дверь отворилась. Василина, элегантная и легкая, в облаке восточно-жемчужной «5-й авеню», ступила на лестничную площадку. Следом, чуть замешкавшись, – Аркадий. Одет красиво, по-праздничному – белая рубашка, агатово-черный костюм. Если в его облике и чувствовалась определенная скованность, неловкость, она с лихвой компенсировалась обаянием и искренней улыбкой. Которой Аркадий тут же и одарил меня. Как любого человека, оказавшегося бы на пороге его квартиры.
– Привет, Танюш!
– Привет! – Я улыбнулась в ответ.
Василина загремела ключами.
– Cielito, иди, машину заводи, – скомандовала она весело.
Аркадий сбежал по ступенькам к гаражу, и спустя несколько минут мы выруливали на дорогу.
Деревья мелькали, оставаясь на корочке памяти слайдами старинных диафильмов. Дерево в зелени, дерево с легким налетом золота, красное дерево. Газон, газон, газон… Дерево.