Макс закрыл тетрадь: может и прав парень, отправив эту «Мексику в розовом соусе» в воды Фонтанки?
Но каковы перепады?
Мужчина взял в руки кружку с кофе и повернулся в кресле к окну: девушка явно больна – пишет о себе, но словно о другой, потом путается и на миг как озаренье – это же я, затем снова дистанцируется от себя самой и пишет от третьего лица. Клиника.
За окном намечался ливень и Макс вздохнул: придется переждать. Идти по КАДУ через стену дождя не хотелось. Не такой уж он любитель экстрима. Хотя, можно и не ездить в «Мегу» сегодня – завтра затариться.
Взгляд опять упал на потрепанную обложку тетради.
А чем еще заняться, коротая время до прояснения в небе?
«Они выскочили из автобуса и двинулись в сторону ворот рынка. Шли, взявшись за руки и, молчали. А что говорить – им было хорошо вместе без слов.
– Странно, мы с тобой даже не разу не поссорились, – задумчиво протянула Варя.
– Зачем?
– Не за чем, просто. Другие ругаются, у них как-то бурно все проходит.
– Ну, хочешь, повздорим? Только зачем?
– Не про то я. Не хочу ссорится. Удивляюсь – как же мы с тобой влюбились так друг в друга, что даже тем для ссор нет.
– Потому что подходим. Ты любишь что я, я – что ты. И мнения на вопросы сходные. Чего ругаться? Тема? – Обои например.
– Что „обои“?
– Ты какие в комнату хочешь?
– А ты? Варя рассмеялась – вот и поспорили!
– В цветочек.
– Идет!
– Нет, я передумала, возьмем с геометрическим рисунком.
– Да хоть с арифметическим. Ты хозяйка, женщина, тебе виднее.
Девушка с благодарностью прижалась к своему будущему мужу и на миг зажмурилась – до того хорошо стало – она станет хозяйкой! Будет стирать Диме рубашки, гладить, готовить ужин, завтрак, убираться в их, только их совместной с любимым комнате, обустраивать ее, как ей нравится. И ни мамы, ни отца, ни сестры – ворчуньи со своими завихами и указаниями – только она и Дима. Что захотела, то и сделала. Она!
Дима вышагивал гордо, видно тоже распирало его, что без пяти муж, в предвкушении самостоятельной жизни плечи сами расправлялись. Будущая ответственность не воспринималась тяжелой ношей и потому не гнула – окрыляла, вознося в заоблачные дали иллюзий. И казался он себе в этот момент не худым, невысоким и невзрачным пацаном, а сильным, огромным и высоким красавцем. Ему сейчас что стокилограммовую штангу одной левой толкнуть, что толпу хулиганов раскидать – легко – взгляд Вари тому порука: восхищенный, влюбленный, доверчивый, наделяющий предмет своего обожания невиданными достоинствами. Как им не соответствовать?
И Дмитрий соответствовал. С серьезным видом долго копался вместе с любимой в рулонах обоев, придирчиво оглядывал упаковки, читал внимательно инструкцию к клею, дотошно выспрашивал продавщицу, о том какие обои лучше, какие хуже. Варя молчала, млея от его вида: какой же он хозяйственный, какой умный, смелый, ответственный, и от доставшейся ей роли: преданной, доверчивой женщины, которая не станет перечить по пустякам и лезть в то, чего не знает. Дима умнее, ему виднее.