На это чиновник из избирательной комиссии отвечает с благосклонной улыбкой в духе Сибиллы: «Да, но так не положено».
Посещение таких мест заостряет взгляд в изучении вопросов власти. Так можно приблизиться к одному из нервных узлов. Однако это завело бы нас слишком далеко, если бы мы занялись подробностями этого учреждения. Нам будет достаточно того, что мы рассмотрим необычную фигуру человека, который вошел на такой избирательный участок с твердым намерением проголосовать против.
Намерение нашего человека вовсе не так уж необычно, вероятно; оно может разделяться многими другими, которых, вероятно, значительно больше, чем упомянутые 2 % электората. Напротив режиссеры стремятся показать ему, что он очень одинок. И не только это — большинство должно производить на него внушающее впечатление не только численно, но и знаками своего морального превосходства.
Мы можем предполагать, что наш избиратель благодаря своему критическому разуму сопротивлялся длительной однозначной пропаганде, которая искусным способом возрастала до самого дня выборов. Это не было просто; добавьте к этому, что волеизъявление, которого от него требует, маскируется под оболочкой самых достойных постановок вопроса; его просят об участии в выборе свободы или о голосовании за мир. Кто же может не любить мир и свободу? Он должен был бы быть каким-то извергом. Уже одно это придает его ответу «нет» преступный характер. Плохой избиратель равен преступнику, который подкрадывается к месту преступления.
Насколько же, в отличие от него, свежо и уверенно чувствует себя в этот день хороший избиратель. Уже в момент завтрака он получил по радио последний стимул, последнее указание. Тогда он идет на улицу, на которой господствует праздничное настроение. С каждого дома, из каждого окна свисают знамена. Во дворе избирательного участка его приветствует оркестр, который играет марши. Музыканты одеты в форму, да и на самом избирательном участке хватает людей в форме. При таком воодушевлении от хорошего избирателя не ускользнет, что в кабинке на избирательном участке едва ли можно голосовать против.
Но именно это обстоятельство, которое, прежде всего, привлечет к себе внимание плохого избирателя. Он видит себя со своим карандашом перед избирательной комиссией в униформе, близость которой его смущает. Регистрация происходит на столе, на котором, вероятно, даже есть остатки зеленого занавеса. Подготовка места голосования была, несомненно, продумана точно. Не похоже на то, что место, которое отмечает крестиком избиратель, можно увидеть со стороны. Но исключена ли такая возможность полностью? Вчера еще он слышал, как кто-то шептал, что избирательные бюллетени можно нумеровать при помощи пишущих машинок без красящей ленты. Одновременно он должен удостовериться, не подсматривает ли ему кто-то через плечо. Со стены огромный портрет главы государства в точно такой же униформе с неподвижной улыбкой смотрит вниз на него.