— Куда это? — он вытаращил на меня свои черные глаза. — Вы не имеете…
— Чего это я не имею? — я подбоченилась. — Мне кажется, я имею достаточно, чтобы убедить ваше начальство в сексуальных домогательствах с вашей стороны!
Горчик с ужасом посмотрел на меня и поднял руки:
— Все, все!.. Вот этого только не надо… не надо! Хорошо. Едем вместе.
Городишко Матаван в штате Нью-Джерси очень походил на типичные американские патриархальные городки, которые так любят показывать голливудские режиссеры в дешевых фильмах ужасов: маленькая ратуша с часами, красное кирпичное здание почты, тусклый колокол у ворот пожарной команды, несколько красивых церквушек, в одной из которых был устроен итальянский ресторан, серое здание масонской ложи, увенчанное затейливой кованной короной, много зелени, местами уже расцвеченной желтыми и красными пятнами, большое озеро, к которому террасками сбегали дома, построенные еще в позапрошлом веке…
Я внезапно поняла, что уже осень: темнело рано. В Нью-Йорке это было незаметно — вечерняя жизнь, с ее огнями, автомобилями и сотнями прохожих продолжалась так же интенсивно, как жизнь дневная. Но здесь, в этом крохотном старомодном городишке, осень, тишина и вечер придавали всему вокруг какой-то зловещий оттенок затаившейся неясной угрозы.
Машина еле ползла, прижимаясь к тротуару, Горчик с мрачным и сосредоточенным видом вглядывался в окрестные дома. Мы оба почти всю дорогу до Нью-Джерси молчали, детектив только изредка, нахмурив колючие брови, отрывался от дороги и бросал взгляд на атлас, разложенный на соседнем сиденье, а я сжалась в комок сзади и начинала уже дрожать то ли от холода, то ли от нервного напряжения.
Внезапно Горчик затормозил. Справа от нас возвышался роскошный дом, похожий на барские усадьбы из экранизаций Чехова: белые колонны, высокий портал с террасой, увенчанный куполообразным закруглением, из центра которого перед входом свисал на толстой цепи огромный кованый фонарь. Высокие окна и двери позволяли представить нетипичные для американских жилищ четырехметровые потолки. Я залюбовалась точно светящимся в темноте строением, и решила, что обязательно когда-нибудь куплю себе такой дом. Он явно был возведен в позапрошлом веке — сейчас таких не делают. Немного приглядевшись, я заметила посреди лужайки довольно большой серый камень, на котором готическим шрифтом было написано: «Фонтанный дом. Постройка 1885 года». Свет фонаря не доходил до центра лужайки, поэтому, чтобы разобрать выцветшую надпись, мне пришлось прижаться носом к стеклу.