А Елагин, услышав первые аккорды, перестал улыбаться. Затем отошел чуть в сторону и уселся на металлический забор, разглядывая свои ботинки, словно они вдруг превратились как минимум в сапоги-скороходы.
И даже в краю
наползающей тьмы,
за гранью смертельного круга,
я знаю, с тобой не расстанемся мы.
Мы — память, мы — память,
Мы — звездная память друг друга.
Закончив петь, Марина пристроила микрофон возле компьютера и, не обращая внимания на бурные аплодисменты и крики «Еще!», подбежала к Сергею и присела рядом.
— Что-то случилось?
— Ничего… Просто… Это — любимая песня моей мамы.
— Я не знала… Это ведь и моя любимая песня. Еще в кружке ее пела. На концертах даже.
— Ты классно поешь. Уитни Хьюстон просто скрипучая телега…
— Да ну, скажешь тоже…
— Серьезно. Слушай, а хочешь, я тебя к одному профессору пристрою? Он в музыкальном училище вокал преподает.
— Профессор — в училище?
— Алкоголь, — пояснил Сергей. — Между прочим, он на профессора совсем и не похож. Мы его зимой в сугробе нашли. Они в училище отмечали что-то, вот и не рассчитал с гаммой. Слишком высокую ноту взял. Представляешь, каких-то пятьдесят метров до дома недотянул. Хорошо, паспорт был с собой, так я его прямо по указанному в штампе адресу и доставил. Жена уже в милицию собралась. А на следующий день они вдвоем прямо в отдел приехали. С огромным тортом и коньяком. Я к тому времени сменился, поэтому торт благодарные коллеги сожрали без меня. Но визитку и коньяк передали.
— У меня мама тоже жутко переживает, если домой поздно прихожу, — Марина поднялась с ограждения. — Когда я на дежурстве, так и ночью даже звонит — все ли со мной в порядке… Сереж, а ты своих родителей помнишь?
— Помню, конечно. Мне ведь уже одиннадцать было…
В ноябре девяносто шестого родители Сергея поехали в Каспийск. Старший брат отца, служивший там в штабе пограничного округа, отмечал юбилей. Поначалу мальчишку собирались взять с собой, но перед самой поездкой он неожиданно простудился, и его оставили дома. Ехать хоть и не очень долго — около восьми часов, но с двумя пересадками, так что лучше поберечься. Тем более что уже начинало холодать.
Накануне вечером мама успокоила:
— Не переживай, сынок. Нас не будет всего два дня. Смотри: завтра — четырнадцатое, и мы с папой утром уедем. Пятнадцатого у дяди Андрея праздник, а шестнадцатого вечером уже вернемся назад. А ты пока с Калерией Валерьевной побудешь. Хорошо?
Сережа тогда отвернулся к стене, чтобы скрыть расстройство. Он же специально «набил» градусник, чтобы не ходить в школу и чтобы его взяли. Праздник — это ж так здорово.