— Солома. Фарид опять сломался, и он ее на своей машине повез. А оттуда на вокзал поедут, мать встречать. Димуля их до квартиры проводит. А после Ирина обещала из дома не отлучаться, поэтому…
Елагин не успел закончить свою мысль. В дверь постучали.
— Войдите! — разрешил командир.
В кабинете материализовался художник Репин с ноутбуком в руках. Головой он, что ли, в дверь стучался?
— Здравия желаю… Леди и гамильтоны, вы, кажется, поторопились со шмоном!
— Почему? — не понял Быков. — Я никуда не торопился.
— Сейчас, — запустив аппарат, Анатолий склонился над клавиатурой. — Здесь записи его разговоров по домашнему телефону. В предыдущие дни — ничего интересного. Обычные базары, в основном про компьютеры да про выставку какую-то. А вчера вечером… Вот!
«— Алло, Денис? — послышался из динамиков голос, в котором явно проскальзывал кавказский акцент.
— Да…
— Это Ильяс.
— А… Привет!
— Завтра встречай… Шестой вагон. В четырнадцать сорок у вас будем.
— Договорились.
— Тележку прихвати, посылка тяжелая. И лучше не ронять.
— Да-да, конечно.
— Всё, до встречи…»
Репин остановил запись и торжествующе посмотрел на коллег.
— Ну и какие будут мысли насчет посылочки, господа? Которая тяжелая и с которой нежно обращаться нужно?
— Господ в семнадцатом ликвидировали, — напомнил Быков, — а в посылке — что угодно, хоть баклажаны маринованные.
— Кто о чем, а Лёша о жратве. Тебя к Соломе бы в напарники, баклажан. Вы тогда весь город без харчей оставите… А в посылке, как пить дать, либо взрывчатка, либо… — Репин на пару секунд завис: — Взрывчатка.
— У нас же кинолог есть, — подал голос Елагин. — Его Атос взрывчатку с двух метров чует. Если не врет. В смысле, кинолог.
— Мысль, — кивнул Репин. — А повод подвести клиента под собачку всегда найдем.
— Ну уж нет! — решительно отрезал Кленов. — Мне эти ваши игры с самого начала не нравились, а тут — тем более. А если он возьмет да швырнет вам эту «посылку» под ноги? Это же вокзал!
— Николаич, да мы ж…
— Нет, я сказал! До конца этого грёбаного форума — никаких комбинаций. Я уже без валерьянки уснуть не могу… Значит, так! Малинина не трогать. Я сейчас свяжусь с руководством. Пусть подключаются, ставят «прослушку», «проглядку» — в общем, решают вопрос. А вы — без самодеятельности. Это приказ! До кого не дойдет, объясню на ринге. Свободны. Баклажаны, блин…
Быков так ткнул в бок старшему группы наружного наблюдения, что чуть не сломал бедняге ребро.
— Вон он! Видишь? В очках, возле табло.
— В синей рубашке?
— Ага.
Старший нажал спрятанный в кармане брюк манипулятор и, слегка наклонив голову к воротнику, негромко произнес: