* * *
Для пленных, за которых горцы надеются взять непременный выкуп, как казаков, или других, кроме солдат, делаются особенные кандалы. На обеих ногах, в две гайки, шириною в ладонь, продевается железный прут, в пол-аршина, наглухо, так что едва можно передвигать ноги. Если пленный подает подозрение к побегу, то надевают двое таких оков, или еще приковывается к ноге цепь, пуда в полтора, конец которой при работе пленник набрасывает себе на шею; на ночь же конец прикрепляется в сакле, к стене. В таких оковах пленные ходят постоянно, сколько бы ни прожили.
Трудно определить, а может быть и сами пленные бывают причиной такой строгости.
Я видел Армянина в этих двойных кандалах и с цепью на ноге. Сначала он был закован легко. Взят он был в плен вместе с своим отцом; через год отец был выкуплен, а за него сбиралась еще сумма. Не желая придти в бедность от большого выкупа, он задумал бежать. Пользуясь доверием или оплошностью своих хозяев, будучи оставлен на присмотре женщине, он ударил ее топором, так что та упала замертво, и сам ушел. Но к несчастью его, вскоре собрался народ, по обыкновению с собаками принялись следить его — нашли в тот же день, избили и заковали. Но и тут Провидение дает отрадно вздохнуть: муж Дадак, добродушный Моргуст, как соучастник в доле за него, сжалился над ним и выпросил его у своих товарищей к себе, хотя переночевать. Мои хозяева, как родственники Моргусту, дали мне посмотреть на него, или для угрозы мне, или так, повеселиться, зная этого Армянина как артиста, такого же как и Моргуст в своем роде. Армянин знал хорошо их язык — и они просили его поговорить со мной побольше. Это был другой Тарас Бульба. Когда Моргуст настроил свою скрипку, заиграл, началась пляска, и когда я не соглашался плясать, Армянин страшно говорил мне: «Эх! не я на твоем месте! Завтра, быть может, с меня голова долой, если умерла та Чеченка, которую я ударил! Но посмотри на меня как я пойду!..» С него сняли только цепь, и он пошел удивительную лезгинку! Плясуны отступили и воцарилось любопытное молчание!.. Что было в нем тогда — отгадать было трудно! Это был не глупец: когда он говорил, что у него есть мать, жена — и все это бедно! а завтра с него голова долой — слезы градом выпали из глаз его — и больше нет! Он вскочил и страшной пляской заживо как бы отпел себя!.. К счастью, через день был прислан выкуп, а Чеченка умерла почти следом же за ним, когда он был уже освобожден.
Армянин по-чеченски называется «Ермолуа» — и этим словом пугают детей, представляя страшное лицо этой нации. Самая поносная и язвительная брань — слово «Джюгути» — жид. Зерно этого племена брошено и в горы. Там они занимаются больше выделыванием кож.