Адам горько усмехнулся.
— Все еще?
— Все еще, — подтвердил Рафаил очень серьезно.
— Но я все делаю по-своему, — заявил Адам. — И буду делать!
— Это твое право, — ответил Рафаил мягко. — Но если вдруг увидишь в чем-то правоту Творца, ты в любом случае будешь настаивать на своем, даже если впереди увидишь пропасть?
Адам проворчал:
— Не знаю. Но пока что я очень зол. И обижен!
Рафаил улыбнулся мягко, как он всегда делал, закрылся огромными крыльями так, что верхняя пара спрятала лицо, вторая — грудь, а третья — ноги, и тут же исчез, не оставив после себя даже движения воздуха.
После его исчезновения Адам спросил недружелюбно:
— Когда Ты давал запрет, почему не рассказал: почему? Зачем? Почему просто запретил и — все?
Ответ с небес донесся незамедлительно, словно Творец только и ждал слова Адама, однако Адам уловил в строгом голосе и великую печаль:
— Скоро поймешь…
Адам стиснул челюсти, однако смолчал, ощутив, что Творца снова нет в этом мире, а кричать в небо и грозить кулаком — это похоже на тявкающую собачонку.
К нему со всех ног мчался маленький Каин, в крохотных ладошках, сложенных ковшиком, что-то копошится. Каин несся, не разбирая дороги, спешил, пока добыча не вырвалась на свободу.
— Отец, — закричал он еще издали, — а ты каких жучков любишь ловить?
За ним несся Авель, не такой крепкий, зато быстроногий, тоже закричал изо всех сил:
— Зелененьких! Зелененьких он любит! Правда, отец?
— Красных, — возразил Каин. Он подбежал и раздвинул ладошки. — Правда, отец? Смотри, какой он красивый… И усики у красных длиннее и толще!
Адам погладил обоих по головам, приласкал, но промолчал, а они, тут же забыв, что отец ничего не объяснил, ринулись снова ловить жучков и строить им домики из щепочек.
Не так ли спрашивал и я Творца, мелькнула у него в голове горькая мысль. Теперь понимаю, что когда Господь раскаялся, что создал человека на земле, это не то, что раскаялся бы я, потому что приписывать Создателю свои чувства глуповато как-то. Творец, чтобы ему, Адаму, было легче общаться, принимал в саду облик человеческий, а так, конечно, теперь понятно, что у Него нет лица, рук, ног и даже голоса, а общается с ним совсем иначе. Творец опускается до таких низин, чтобы он, Адам, хоть как-то мог уловить, что именно хочет Господь, но даже так очень трудно и почти невозможно на человеческом языке выразить то, что говорил ему Господь. И так ли он понимал?
Как Он тогда объяснял ему терпеливо, что Он очень старательно подбирал пропорции справедливости и милосердия для этого мира, чтобы сглаживали крайности друг друга, уравновешивали и создавали гармонию!