Ник показал ей другую сторону любви. Он был словно тот грубый незнакомец из ее снов. Когда Алла предложила выпить коньяку и шла с наполовину пустой бутылкой и рюмками к журнальному столику, она заметила, как жадно он смотрит на движение ее бедер под узкой юбкой. И не скрывает этого… Странно, но она не рассердилась. Николай давно уже не смотрел на нее так. На работе мужики глазели на молоденьких длинноногих сотрудниц, которым Алла явно не могла составить конкуренцию, и она как-то сказала сама себе со вздохом: «Ну, что ты хочешь? Тебе скоро тридцать, не девочка ведь».
Теперь ей было тридцать четыре. И, оказывается, на нее еще можно было смотреть, смотреть как на женщину.
Они выпили пару рюмок. Ей было много не надо: минут через пять комната стала чуть-чуть раскачиваться у нее перед глазами, словно это была каюта океанского лайнера. Ник встал из кресла, взял ее за руку и требовательно спросил:
— Спальня — где?
Алла молча махнула рукой в сторону комнаты, и он потянул ее за собой. Через незакрытое шторами окно проникал свет уличного фонаря. Ник бросил ее на покрывало и стал покрывать поцелуями ее лоб, глаза, губы, подбородок, шею, спускаясь ниже и ниже. Поцелуи были жесткими и требовательными. Юбка с безвозвратно испорченной от сильного рывка «молнией» полетела в сторону окна и мягко приземлилась на пол, за ней последовали кофточка, колготки.
Потом ворвалась сумасшедшая волна, которая захлестнула Ника и Аллу с головой, но ей было совсем не страшно тонуть, потому что он тонул рядом с ней… Черт побери, как это в нем умещались сентиментальный поэт, разглядевший за короткий миг в коридоре издательства ее печальные глаза, написавший про одиночество и дождь без перерыва, — и примитивный дикарь, едва не насиловавший ее?! Неуверенный посетитель издательства, робко разговаривавший с редактором, — и рычащий зверь, рвущий ее на куски?
— Ник… Ник… Ник… — стонала она, охваченная чувством, которого не только не знала прежде… О существовании которого и не подозревала… Она была счастлива, когда доставляла мужу удовольствие, но и понятия не имела, что удовольствие может быть обоюдным. Она была на седьмом небе, когда Николай, насытившись, отворачивался и засыпал. Муж удовлетворен, значит, она настоящая женщина! Нет, он, конечно, спрашивал поначалу, как ей было, наверное, вычитал в какой-то книжке о правилах интимных отношений. И она почти искренне отвечала, что хорошо.
Но только сейчас она поняла, что бывает и по-другому. И что теперь она просто не сможет жить без Ника. Если это больше не повторится, она умрет. Она не могла умереть, когда ушел Николай. Да, ей было горько, обидно, одиноко, но она могла жить дальше. Без Ника не сможет. «Не слишком ли быстро — с первого-то раза?» — спросил кто-то посторонний внутри нее. «А кто, черт побери, определил, на какой раз это должно быть?!» — сердито ответила она ему. И не с первого: еще раньше она читала его стихи — и узнавала его: перед ней вставал человек с обнаженной раненой душой — наверное, с такой же, как у нее самой. И Ник, наверное, тоже почувствовал в ней это — во время той мимолетной встречи в коридоре издательства, лишь на секунду увидев ее глаза… Вот говорят: противоположности сходятся. А в ее случае сошлись