— Эй ты, легавый, — сказал еще Неглину прижатый к нему слева парень, должно быть, его, Неглина, лет, — ты чего здесь едешь?
— Мешаю тебе, что ли? — огрызнулся Неглин.
— Он еще и разговаривает! — удивился парень.
— Не трогай его, — встряла женщина рядом, может быть, мать парня.
— Нет, а что это?! — зашумели еще. — Едет здесь, только место занимает, за проезд не платит. А из-за него народ должен пешком ходить!..
— Ты, что ли, народ? — возражал кто-то шумевшему.
— А что ж, не народ, разве?
— Народ, народ!..
— Народ всегда прав!..
— Автобус частный, — объявили откуда-то от передней двери, — здесь все должны платить.
Смешок общий был ответом объявлявшей.
— Платить не станете — машина дальше не пойдет, — говорила еще женщина-кондуктор от передней двери.
На следующей остановке попытались еще влезть, снова целая толпа, но места уже не было, и под брань обывателей, не сумевших протиснуться в салон, автобус тронулся и дальше поехал.
— Друзья, не надо ссориться, — уговаривал некий интеллигентный голос разошедшихся пассажиров. Неглину голос показался знакомым, он подумал, что то, может быть, его старый университетский преподаватель, заведующий кафедрой, но скорее всего был лишь похож голос, и Неглин никак не мог развернуться в толпе и проверить свои впечатления. — Мы должны сплотиться перед лицом этих ежедневных безобразий!..
— Ишь, ты, умник какой!.. Сплотиться! — крикнули из середины автобуса. — С тобой, что ли, гнида, сплотиться? Пидор рваный!..
— Выкинуть его из транспорта!
— Иди вон с мусорным бачком сплачивайся!..
— Это он специально в транспорте ездит! Он прижиматься любит!
— Сплачиваться!..
— Таких стрелять надо!..
Неглин дернулся, попытался развернуться, парень, сбоку от Неглина притиснутый толпой, пихнул его локтем.
— Ну ты, мусор! — крикнул парень. — Выходишь, что ли?
— А хоть бы и так! Тебе-то что? — огрызнулся Неглин. Он вдруг понял что действительно выходит, хоть можно было проехать еще, но он не мог здесь оставаться больше, иначе он потеряет сознание или заснет, и его затопчут, сказал себе Неглин, и изо всех сил стал протискиваться к выходу.
Парень пихнул Неглина еще раз. Кто-то тоже смазал ему по бедру, аккурат по самому больному месту; Неглин взвыл.
— Ну ты выходишь, или нет? — крикнул парень.
— Я тебе попихаюсь сейчас! — свирепо заорал Неглин, оборачиваясь к тому.
— Шагай, шагай, мусор! — говорила мать парня. — Бабу свою стращать будешь!
Неглин, взмыленный и растрепанный, вывалился из автобуса. Его еще подтолкнули, когда он сходил с подножки, оттого он оступился и едва не растянулся на кривом тротуаре. Он был в бешенстве, он хотел пальнуть из пистолета, куда угодно, хоть и в сторону отъезжавшего автобуса, невзирая на последствия. Но он все-таки сдержался, только лишь выматерился остервенело и зашагал вослед непокорному автобусу. Бедро у него уж было, как деревянное, боль тянулась ниже колена, в голень и даже в лодыжку и ахиллесово сухожилие. Он хромал, старался сдерживаться и не хромать, но сдержаться не мог.