— Да, точно, точно, любит она тебя! Что ж я врать стану? Ну, сам подумай, какой мне смысл врать-то?
— Нет, ты поклянись, что там точно ничего.
— Да я тебе клянусь! Клянусь! Ты ее только не оставляй одну надолго. Женщины оттого скучают и в мыслях сворачиваются. Закон природы такой есть. Как ее зовут, жену, в смысле?
— Ее-то? Валентина, — трепетно сказал прапорщик.
— Во! — сказал Иванов. — Это имя! Я так сразу и подумал. И вот еще совет тебе мой. Ты сегодня как домой придешь, так возьми жену за руку, в глаза загляни и скажи: «Ты у меня, Валюха, — скажи, — самая-самая!» Слышишь? Вот так прямо и скажи! Запомнил, что ли? Хочешь, я тебе запишу, что сказать надо?
Прапорщик ожесточенно заходил из стороны в сторону.
— Ну, Мишка! Ну, Мишка! Ну, сосед! Удружил! А мы-то еще с ним по выходным сидели…
— Мишка-то? — говорил Иванов. — Мишка — это тьфу! Ты сейчас даже с ним ничего не делай. Ты его потом отвадишь, понемногу, да по чуть-чуть… А резко не надо, оно еще хуже выйдет. Тут главное — постепенность. Да ты не сомневайся-то, я тебе всю правду сказал. Кандидат наук как никак. А уж как я людей люблю!.. Если б ты знал, как я люблю человека!..
— Не, но Мишка-то, а?
— Что Мишка?! У Мишки своя дорога, а у вас с Валюхой своя!.. Ох, какая у вас дорога-то!.. Всякому такую дорогу хочется, да не всякому такая дорога дается!.. Так-то!.. Ты у нас счастливый! Ты и жена твоя!..
— Точно!.. — благоговейно прошептал Гальперин. Глаза его увлажнились слезой мимолетной. — Ну, дорога!.. Черт, — пробормотал еще он. — Извините!.. Я хоть и психолог, но так сентиментален… А ведь нельзя нам, психологам, быть сентиментальными!..
— Ну, ладно, заболтались что-то, — одернул себя Иванов. — Ты уж извини, что я тебе все это говорить стал. Не сдержался я. Ты документы наши посмотри, пожалуйста. Ты хотел…
— Документы! — крикнул прапорщик. — Какие еще документы могут быть на хер?! Ты мне такое!.. Такое!.. — он отвернулся и только рукою махнул, валите, мол.
Гальперин беззвучно дверь прикрыл, и оба психолога на ватных ногах пошли к кабине.
— Такие люди!.. Такие!.. — шептал прапорщик. Солдаты взяли под козырьки, провожая психологов.
Фургон рванул с места и помчался по переулку.
Гальперин молчал минуту-другую.
— Да-а!.. — наконец протянул он. — Сегодня я впервые гордился тем, что я тоже психолог.
— А я вот все думаю, уж не Икрам ли навел на нас этих… Видел, как они вцепились в нас? Не оторвешь!.. Такого раньше не было.
— Икрам? — удивился Гальперин. — Так мы ж соратники.
— Соратники!.. — недовольно крякнул Иванов. — Соперники!
— Да ну, Лиза никогда не допустит…