— Ну, давай, — говорил Иванов. — За жизнь между оргазмами!..
— Это хороший тост, — согласился Гальперин.
Психологи выпили. Гальперин хрустнул огурцом, Иванов, теряя крошки изо рта, ел хлеб с сыром. Продолжение было лучше начала, продолжение всегда лучше начала, а первенцы ощущений не то, что бы безобразны, но всего только неопределенны порой, возможно, подумал один из психологов. Впрочем, возможно, и не подумал ни один из них.
— Вот то-то и интересно, — шумно носом сопя, сказал Иванов. — Всего-то несколько каких-то сладеньких конвульсий, один раз за много-много дней, а ведь всю жизнь определяют.
— Это несомненно, — весомо согласился Гальперин.
Психологи помолчали.
— Бросить бы все к чертовой матери, — говорил вдруг Иванов, — и снова заняться наукой!..
— Эх, друг, Иванов, — говорил Гальперин, — не жалей ни о чем. Все еще будет. Ну а если не будет, значит и не надо его вовсе.
Потом еще некоторое время ели молча: жевали сыр и хлеб и пережевывали смысл предыдущий. Потом Иванов разлил остатки водки по стаканчикам.
— За Казимира!.. — сказал он.
Гальперин машинально потянулся рукой.
— Ты куда тянешь, придурок?! — заорал Иванов. — Не чокаясь!
Гальперин руку отдернул, будто обжегся. И даже водку на брюки себе чуть-чуть расплескал.
Психологи выпили, не чокаясь. Гальперин слегка захмелел, но по взгляду Иванова никак не мог понять, действует ли водка на Иванова.
— Этому — такая доза, что слону дробина, — наконец заключил он.
Водка жгла его изнутри и согревала, и было хорошо, и было спокойно, несмотря на все взбрыкивания товарища и коллеги его взрывоопасного.
— Да-а, — протянул Гальперин. — Отличный был человек!..
— Умный! Добрый!.. Талантливый!.. — подтвердил Иванов.
— Справедливый.
— Незаурядный.
— Остроумный.
— Таких больше нет.
— Все мельчает. Люди мельчают.
— Теперь уже не то, что прежде, — говорил Иванов.
— Вот ты говоришь… — сказал еще Гальперин, жуя картофелину вареную прямо с дряблой ее кожурою вместе, — а я, может, тоже скоро уйду…
— Так тебя Лиза и отпустит, — неприязненно хмыкнул грузный Иванов. С брутальной своей насмешливостью говорил он.
— Лиза!.. Я никого и спрашивать не собираюсь.
— Заткнись! — возразил Иванов.
— Ну, вот: сразу «заткнись»! — обиделся Гальперин.
— Потому что — заткнись! — сказал, как отрезал, Иванов.
— Заткнулся, — сказал Гальперин. И добавил:
— А я бы сейчас лучше открыл свою небольшую торговлю.
— Торговал бы в перерывах между оргазмами, — хохотнул Иванов.
— Чем лучше бы шла торговля, тем лучше были бы и оргазмы.
— Ну уж и лучше, — не поверил Иванов. — Может, как раз наоборот?..