— Мне, что говорят, то я и делаю.
— Вот я тебе и говорю, что делать. Я и Борису скажу то же самое. Людей надо беречь. Тем более такого ладного мальчика, — говорил еще Георгий, посмотрев тому в глаза долгим взглядом и сжав рукою колено Неглина. Тот слегка отстранился. Тем более, что и перевязка уже была закончена.
— Спасибо, — сказал Неглин, одеваясь.
— На здоровье, малыш, — говорил невозмутимый грузин. Он оглядел молодого человека с головы до ног, и губа его дрогнула. — Давай-ка пока партейку в шахматы! Хочешь? — сказал он.
Неглин не хотел, но и отказываться не стал. Он боялся заснуть, прямо на стуле, сидя за доской шахматной, оставалось лишь тереть глаза, сжимать кулаки до боли, уговаривать себя и встряхивать. Впрочем, врач знал все их нынешние казенные обстоятельства, и его можно было не стыдиться. Он поставил на стол доску, фигуры на ней расставили в четыре руки; белые выпали Неглину, и он, не задумываясь, сделал стандартный пешечный ход с e2 на e4. Авелидзе отвечал кое-как.
— Ты в университете-то там у себя чем занимался? — спросил он, обдумывая какую-то свою первоначальную комбинацию.
— Я уже говорил. Математикой, — сухо сказал Неглин.
— Да-а, математика!.. Иксы, игреки!.. Синусы, косинусы!.. Математика сейчас никому не нужна.
— Да, — говорил Неглин.
— И физика тоже не нужна. И химия. И биология. И астрономия. Наука вообще не нужна. Ты физику-то тоже учил?
— Немного.
— Зря. Не надо было вовсе. А химию?
— Нет.
— Правильно. И не надо было. И биологию не учил?
— Нет.
— Хорошо. Никому не нужна биология. И наука никому. А мы вот та-ак!.. — протянул грузин. — Лошадку-то вашу и подберем!..
Неглин помрачнел. Он волосы ерошил, уткнувшись в мелькающие перед глазами фигуры.
— И искусства тоже совсем не надо. Театров там всяких, кино, балетов, опер… Ничего не надо. Только — телевидение, церковь, газеты!.. Телевидение, церковь, газеты!.. И все!.. Не согласен?
— Шах, — говорил Неглин. И на мгновение провалился в бытие иное, усталое, недействительное, на мгновение провалился Неглин.
— Как это — шах? — заволновался Георгий.
— Вот так — шах! — Неглин говорил, просыпаясь.
— Ну ты даешь! Мне — шах!.. Ну — математик!..
И вправду был шах, Георгий глазами по доске шарил, соображая, как ему поправить положение свое. Сгрудились фигуры белые напористые вокруг заносчивого его короля. После слышали шаги, и вот в кабинет вошли Кот и Задаев; Неглин, поморщившись от боли, встал со стула поспешно.
— Шахматишками балуетесь? — с ехидцею с порога Кот говорил.
— Видели, видели вас по телевизору, — говорил и Георгий, смахнув фигуры с доски. — Ты, Борис, у нас настоящей звездой становишься. Сексуальный символ!.. «Я не разговариваю, я действую»!..