Зейнаб (Хайкал) - страница 125
После ужина перед домом старосты совершили зикр — торжественное молебствие. Люди обступили шейха и стали медленно раскачиваться справа налево. Тот громко орал, и крики его напоминали вопли погонщиков верблюдов. Кричал он в такт движениям молящихся. В ночной тиши непрестанно и однообразно звучало имя аллаха. Раскачивание из стороны в сторону и пение все ускорялись, так что разобрать слова молитвы сделалось трудно. Люди пришли в экстаз. Они крутили головами, качались, как пьяные, почти не понимая, что говорят и что делают, а имя аллаха выдыхали из глоток с такой силой и яростью, как будто бросали его в лицо врагам. Ритм движений все ускорялся, и со стороны можно было подумать, что это сборище сумасшедших или пьяных до помрачения рассудка. Голос шейха назойливо звенел в ушах, подхлестывая этих несчастных! Когда кто‑нибудь, теряя рассудок, выкрикивал какие‑то бессмысленные слова, и их подхватывал другой, третий, шейх успокаивал всех своими окриками. Луна взирала на пляску безумцев и спокойно и как бы насмешливо улыбалась. В молчании ночи стоголосое эхо отзывалось протяжным стоном: «Аллах!» Хриплые голоса сотрясали воздух, а небо и земля остались немы: людские молитвы были тщетны.
Когда шейх понял, что силы молящихся истощились, он приказал всем замолчать и выкрикнул одно из имен аллаха. Все подхватили его крик и вскоре вновь пришли в прежнее экстатическое состояние. Тогда шейх выкрикнул другое имя аллаха, потом третье, четвертое. Ночь минула, так и не подарив никому никаких благ. Все разошлись по домам, уповая на то, что когда‑нибудь им воздастся сторицей.
Во время молебствия Хамид сидел в гостиной. Ему очень хотелось присоединиться к молящимся и взывать к аллаху вместе с ними. Может быть, так он искупит свой грех? Хотя в глубине души он был убежден, что приверженность к бесноватому шейху — истинное безумие, однако печаль и страхи последних дней ослабили его волю. Он решил на следующий день пойти к шейху, облобызать его руку и стать его последователем. Да, он исповедуется во всех грехах и облегчит тем самым свои страдания. Завтра же он присоединится к тем, которые боятся, что их дядей окажется шайтан.
На следующий день Хамид отправился к шейху Масауду. Шейх Амир представил его святому и вышел, оставив их вдвоем. Хамид начал исповедоваться:
— У меня есть двоюродная сестра, дочь моего дяди по отцу. Когда мне было лет шесть, все твердили, что я женюсь на ней. Поэтому я относился к ней так, как ни к одной из двоюродных сестер: делился с ней всем и оберегал ее. Однако наступил день, когда нам пришлось расстаться. Я жил надеждой на скорое будущее, когда мы соединимся навеки. Я все время думал о ней и лелеял ее образ в глубине своего сердца. Когда мне исполнилось шестнадцать, во мне вспыхнула страсть — образ любимой преследовал меня долгие ночи. В то время я встретил одну деревенскую девушку — я полагаю, господин шейх, что могу позволить себе не называть ее и не рассказывать о ней подробно.