Куников. Они бы, наверно, очень напугались.
Сипягин. Ты думаешь?
Купиков. Конечно, это же чертовщина какая-то...
Сипягин. Дети моряков не боятся никакой чертовщины.
Куников. Не должны бояться, ты прав... И не только дети моряков... Ты прав, Коля... Как всегда, прав... В самом начале войны я писал Нате, моей жене: «Не оберегай сына от борьбы, от трудностей, — закаляй его, помни, что основой коммунистического воспитания является борьба». С ума сойти!
Сипягин. Что ты, Цезарь?
Куников. Какие я серьезные письма писал жене с войны. Целые проспекты о воспитании.
Сипягин. Это естественно, Цезарь. Ты думал о сыне.
Куников(вздохнув). Да, я думал о Юре... Когда война началась, поезд с ними подходил к Москве... А наш эшелон в это же время отправлялся на юг, к Ростову-на-Дону... В одно и то же время. Больше я их не увидел.
Сипягин. Я тоже, тоже, Цезарь, не увидел свою семью.
Куников. И все-таки мы с тобой счастливые, Николай. Они не забыли наши имена. Ты слышал?
Сипягин. Слышал, Цезарь, слышал...
Куников. С ума сойти! Но они же не знают и тысячной доли того, что видели мы с тобой, Коля. Как жаль! Как жаль! Как бы это им помогло в жизни, если бы они это все знали. Как бы помогло!
Сипягин. Ты и сейчас думаешь о них, Цезарь?
Куников. Люди смертны, но думы их бессмертны. Помнишь, Коля? Помнишь Малую землю? Февраль? Подледную воду?.. Ты на своих сторожевых катерах начал выбрасывать наш десант... Как растерялись немцы! А? Ты помнишь? Они не ждали нас... Главный десант успеха не имел, а мы...
Сипягин. Я уходил тогда с катерами и думал: «Прощай, Цезарь, прощай, друг...» А ты остался жив.
Куников. Ненадолго.
Сипягин. Навсегда.
Куников. Коля, ты просто заглядываешь в мою душу... Это ж я писал: «Все это, в сущности, очень интересно для людей... Я, кажется, отношусь к таковым и, хотя не влюблен в войну, стараюсь принимать лишения и опасности как форму «состояния жизни», причем неизбежную, и ищу трудностей и опасностей для себя и для своей части. Я не могу назвать себя героем и не совсем понимаю, что это такое. Подозреваю, что это занятие, на которое способны все. Главное — суметь себя внутренне организовать». Неплохо сказано?
Сипягин. Даже очень неплохо.
Куников. Жаль одного... Нас помнят... Нам воздвигли монументы... А тысячи других, кто лег здесь, на черноморском берегу... на Малой земле... При штурме Новороссийска... Как бы хотелось, чтобы знали о каждом! О каждом из них! И прости, Коля, я немного завидую тебе.
Сипягин. Чему, Цезарь? Ты человек-легенда, чему ты можешь завидовать?
Куников. Мне так хотелось увидеть Новороссийск освобожденным! Так хотелось! И не удалось... Проклятый осколок мины! А ты все-таки прошелся по мостовым Новороссийска... Представляешь, как бы мы могли встретиться тогда, а?