— Чтобы не потерять запал, начинайте сегодня же, — сказала Александра Павловна на прощание. — Подмога, обещаю, будет.
На хлебоуборке Тихона с Максимом и еще нескольких ребят, знакомых с машинами, поставили на комбайн. Девчат посильнее да попроворнее послали на эти же комбайны соломокопнильщицами. Остальных определили на тока, один из которых был расположен на окраине Дымелки, а другой в поле, километрах в двенадцати от деревни.
Страда!.. Для того, кто знаком с крестьянским трудом, в одном этом слове содержатся тысячи звуков, запахов, цветов и живых, на долгие годы памятных картин. И почти всегда самым первым наплывает вместе с запахом прокаленного на солнце зерна терпкий аромат пропотевшей рубашки, мозолистые руки хлебороба.
Потом уже перед мысленным взором возникают машины, гулом которых полна в страду степь. Вон там, помахивая мотовилами, проворно линуют поле жатки, оставляя после себя на серой стерне желтые строчки пшеничных валков. На другом поле идут самоходные комбайны, заглатывают, заглатывают валки, а сзади, в соломокопнителях, беспрерывно снуют рычаги. Со стороны кажется: забрались в соломокопнитель живые журавли, качают тонкими шеями, бьют длинными клювами, шарят, выискивают в соломе зерно.
Грузовики, не разбирая дороги, подпрыгивая на бороздах, мчатся прямиком по стерне на призывные гудки комбайнов. Обратно, тяжело груженные зерном, они ползут важно, покачиваются плавно, словно баржи на реке. Но выберутся на дорогу — опять набирают скорость, несутся вперед с ревом. Много на полях машин. А сколько их стучит, гудит, очищает зерно на токах!
И все же днем машины на полях не больно приметны. Вот ночью — вся степь кругом тебя в ярких огнях. Невольно кажется, что перед тобой от горизонта до горизонта раскинулся громадный город. Впрочем, где кончается земля, а где начинается небо, — не вдруг поймешь. В дальней дали фары комбайнов, тракторов, автомашин сверкают, как звезды. А мигание звезд можно легко принять за притуманенный свет фар. Только присмотревшись, замечаешь, что земные огни постоянно движутся, меняются местами. И тогда лишь ясно осознаешь: кругом тебя не город, не звезды небесные, а осенняя степь, вся из конца в конец пронизанная светом машин.
Широко механизирована теперь хлебоуборка. Но всё же тому, кто знаком, что такое страда, прежде всего вспоминаются руки хлебороба. Может быть, потому, что руки эти держат и рычаги трактора, и штурвал комбайна, и баранку грузовика. И как ни много в степи машин — все равно на хлеборобе рубашка просолена потом. Нелегко, непросто добывается хлеб насущный!