— А ты почему не уехал? — спросила наконец Ланя, чтобы нарушить тягостное молчание. Спросила и спохватилась: опасный вопрос. Она просяще глянула на парня: извини, мол, не надо отвечать. Однако Тихон не захотел внять ее просьбе.
— Сама знаешь! — сказал он. — А хочешь — объясню. Я думал — отклеиться от тебя, а оказалось…
У Лани полыхнули румянцем щеки, а глаза потемнели. Впрочем, этого Тихон не успел разглядеть. Ланя быстро потупилась, сказала почти страдальчески:
— Не надо об этом! Ну как ты не можешь понять!..
Но Тихона уже обуял бес упрямства.
— Не надо — не буду. Только все равно никуда не поеду, пока тебя не выпишут! Стану здесь торчать неотступно.
— А выпишут?
— Выпишут — куда ты, туда и я! Даже на шаг теперь не отстану!
Губы Лани тронула чуть приметная улыбка.
— Мальчишество же это.
— Пусть! — упрямо стоял на своем парень.
— Ну, как знаешь, — поморщилась Ланя.
Тихон заметил это. В душе у него сразу проснулась жалость.
«У нее рука сломана, а я…» — выругал он себя. И замолчал смущенно.
Букет Тихон прятал за спиной. А теперь, чтобы загладить свою вину, неловко протянул его Лане.
— Малина?! — изумилась девушка. — Где же ты раздобыл все это? Просто чудо, снег ведь уже выпал…
Тихон лишь преглупо ухмылялся.
Преподнеси этот букет Максим, сердце Лани переполнилось бы счастьем. А теперь лишь острая боль стеснила грудь. Но все же не одна боль была в душе. Возникло и чувство благодарности к этому вот упрямому, глупо усмехающемуся богатырю.
Ланя взяла букет здоровой рукой, поднесла ко рту. Хотела ухватить губами сочную ягодку, но укололась о ветку, и слезы сверкнули у нее в глазах.
На новогодние праздники Максим приехал домой.
За эти месяцы он отправил Лане не одно письмо, но все они остались без ответа. Только раз пришла открытка, и то не из Дымелки, а из райцентра.
«Никто и никогда не завоевывал еще любви унижением», — написано было Ланиной рукой.
До этого у Максима жила надежда: пусть Ланя и не отвечает ему, но если не возвращает письма — следовательно, читает их. И, может, постепенно оттает. А тут он понял: она просто стыдится возвращать их знакомой почтальонше.
Писать Максим больше не стал. Но домой поехал все-таки не без мысли увидеть Ланю, еще раз поговорить. Однако ни Лани, ни Тихона в Дымелке не оказалось. Они были на выездной зачетной сессии, которую сельхозинститут проводил для студентов-заочников в каком-то совхозе.
Новость эту узнать было не очень приятно, но она не явилась, в сущности, неожиданной. Ведь по его настоянию подала Ланя на заочный. И Тихон, как и следовало ожидать, перевелся туда же, раз остался дома.