Максим не заставил себя упрашивать.
— Мы сегодня же туда слетаем. В такой оборот старого злыдня возьмем — тошно ему станет.
Зинаида Гавриловна встревожилась.
— Так тоже не годится. Лучше уж тогда я съезжу… Надо выяснить тактично, без скандала.
— Нет уж, поедем мы, — не уступил Максим.
— Только не скандалить. Если нужно, поговорите с Евсеем твердо, но спокойно. А с Ланей совсем надо осторожно.
— Ладно, зря бучу затевать не станем.
Максим собирался позвать с собой Тихона (школьных подружек, он знал, у Лани нет), но не нашел его дома. Тихон, как обычно, пропадал на рыбалке. Тогда Максим вскочил на велосипед и помчался к баньке один.
Был как раз обед, когда он подкатил к перешейку. Черный остервенело заметался на цепи.
— Эй, уберите собаку! — крикнул Максим.
Ланя, Евсей и Леха сидели за столом, приткнутым к стене избенки, хлебали, по обыкновению, молоко с ягодой. Увидев, на кого кинулся Черный, Ланя зарделась, не помня себя выскочила из-за стола.
— Не егози! — прикрикнул на нее Евсей. Потом еще громче рявкнул в сторону Максима: — Ну-ка, уматывай, пока цел! Ишь, собаку ему убери… Я вот с цепи ее спущу — она тебе порвет ляжки, тогда узнаешь, как шляться где не просят!
Максим попытался пройти, заслонившись велосипедом. Но Черный так стремительно метался по проволоке, что пришлось отступить.
Ланю остановил не окрик Евсея. Она бы все равно отвела Черного, закрыла его в баньке. Но он и на нее кидался так же зло, как на всех чужих. Ничем не в силах помочь, она только прижимала руки к груди и со страхом смотрела, чем все кончится.
Максим еще несколько раз требовал, чтобы Евсей отвел собаку. Ничего не добившись, он некоторое время стоял у перешейка, обдумывая, как быть. Потом повел велосипед обратно.
Ланя замерла в ожидании: уехать он решил или переплывает где-то реку?.. Только что это? Максим снова повернул велосипед, вскочил на него, низко пригнулся, стал разгонять его и с предельной скоростью помчался прямо на собаку…
С ума он сошел! Ведь изорвет его Черный!..
Но собака не устояла, отскочила в сторону, а велосипед в это время вихрем промчался мимо нее. Когда кобель опомнился, Максим был уже недосягаем.
Вот он подкатил к избе, соскочил на землю, сказал взбудораженно:
— Здравствуй, Ланя!
— А с нами, значит, не здороваешься? — угрюмо поинтересовался Евсей.
— Вам, кажется, не за что здоровья желать! Вы же хотели, чтоб меня кобель порвал.
— Порвал бы — никто и отвечать не стал. Пес — он не зря тут посажен, колхозное стадо охраняет.
— Вотчину[1]он вашу охраняет!
Евсей не знал, что такое вотчина, но переспрашивать не стал, решил: слово бранное.