— Но нельзя же…
— А почему нельзя? Надо по любимому вздыхать тайно? — играя глазами, опять перебила его Алка. — Почему нельзя прямо признаться, что девушка любит парня и все сделает, чтобы он был ее?
Максима ошарашила такая откровенность. Он даже попятился, как от удара. А Репкина, торжествующе смеясь, пошла в клуб.
После этого Орехов счел за лучшее не затевать с Алкой никаких разговоров. Он стал обходить ее стороной. И это ему удавалось вплоть до памятного мартовского дня.
Ланю незадолго перед этим перевели в доярки. Но по пути на молочную ферму Максим заглянул все же в телятник, потому что Шура продолжала работать телятницей и парень часто заставал подруг вместе.
На этот раз Максиму пришлось удивиться. Обыкновенно в телятнике у Шуры были чистота и порядок, а теперь в помещении стояла промозглая сырость, резко пахло прелой соломой. С потолка тяжело падали на спины телят крупные зеленоватые капли. Телята были мокрые, зализанные. Никогда еще не видывал Максим у Шуры такого беспорядка. Сначала это озадачило парня, а потом он сообразил, в чем дело.
Телятник был новый, но при постройке не хватило тесу на крышу, и ее осенью покрыли наспех соломой. Зимой на крышу навалило метровый слой снега. И теперь при первой же затайке сквозь солому стала сочиться зеленоватая капель.
«Так телята живо воспаление легких схватят! — обеспокоенно подумал Максим. — Начнется падеж… Сколько говорим о подъеме животноводства, а вот поди ж ты!..» Максим взял лопату и полез на крышу.
«А Шурке все-таки мораль прочитаю! Неужели не могла сообразить, что снег надо было скидать до затайки? Да и Ланя почему-то не подсказала подружке», — проворно орудуя лопатой, представлял он, как оконфузит девушек.
Разговор, однако, получился совсем негаданный. Максим сбросил с крыши уже больше половины снега, когда увидел: к телятнику шла, плавно покачивая полными плечами, Алла. На коромысле она несла два ведра муки, видно, для подкормки телят.
«Зачем она сюда?» — мелькнуло в голове парня. Делая вид, что не заметил Репкину, Максим отсек лопатой и спустил с крыши увесистую глыбу снега. Только ничего из его хитрости не вышло. Алла поставила ведра на дорожку, задрав голову, глянула на парня лукаво и сказала:
— Здравствуй, Максимчик! Помочь мне пришел?
Максим едва не выронил лопату.
— Как, то есть, тебе?
— Ну, если уж говорить абсолютно точно, так не мне, а моим телятам, — игриво продолжала Репкина.
— Но ведь телятница здесь…
— Я!.. — заключила победно Алла.
— Подожди, подожди, — не вдруг сумел опомниться Максим. — Шурка же работает…