Маша прошла по выложенной красным кирпичом дорожке. По обе стороны дорожки садовник разбил клумбы с цветами. Алые розы тянулись к небу, слегка покачиваясь на ветру, словно живые. Острые шипы отпугивали желающих безнаказанно воспользоваться их красотой, чтобы оставить умирать в вазе срезанные цветы.
Вдоль дорожки стояли чугунные столбы с фонарями, сделанными в виде маленьких теремков. Вечерело, и по мере приближения к очередному фонарю он вспыхивал с тихим треском, освещаясь неровным зеленоватым светом.
Далее тропинка раздваивалась, огибая небольшой фонтанчик. Изо рта, стоящей на плавниках рыбины, уходила ввысь высокая журчащая струя. Маша заглянула в фонтан — на дне кто-то рассыпал множество монет. Некоторые из них позеленели, словно лежали там целую вечность. Маша пожалела, что у нее нет монетки, чтобы бросить в фонтанчик.
(Хей, детка, если хочешь вернуться, если действительно хочешь, нужно бросить монетку…)
Маша обошла фонтан, и пошла дальше по дорожке, которая вновь соединилась, чтобы довести ее до самого дома. Дорожка оборвалась крыльцом, аккуратно обложенным белой плиткой. Она поднялась по ступенькам и остановилась перед огромной дубовой дверью, с бронзовой ручкой, сделанной в виде оскалившейся пасти неизвестного зверя. Прямо из пасти свисало медное кольцо.
(А ты стукни колечком, дверь и откроется…)
Маша стукнула, но дверь осталась на месте. Девочка пожала плечами и толкнула дверь, та со скрипом отворилась. Маша вошла в темную прихожую.
Пыльные шторы завесили единственное окно, в прихожей царил вечерний сумрак. Маша обратила внимание на квадратную щель в полу. Она знала, что там, в подполье живет кто-то (чудовище-страшила, детка, вот кто там живет), и поэтому, осторожно, на цыпочках, чтобы не разбудить существо, спящее внизу, прокралась к двери, ведущей к лестницам.
Открыв вторую дверь, Маша остановилась раздумывая. Одна лестница вела вверх, можно было подняться по ней, зайти в библиотеку, где в шкафах, за стеклами, пылятся тома с позолоченными переплетами, и спокойно почитать, сидя за удобным старинным столом, слушая, как тихонько гудит газовый обогреватель, наполняя теплом и уютом наступающий вечер.
Можно было спуститься вниз, туда, где темнота скрывала последние ступеньки лестницы, клубилась тревожным ожиданием, что-то, тихонько нашептывая самой себе.
Маша стояла и раздумывала. Что-то хлопнуло вверху, (костлявые пальцы откинули крышку старого пианино), и тихая, печальная музыка сделала выбор за нее. Она поднялась по ступенькам, музыка звала, влекла за собой. Девочка прошла мимо зеркала (почему-то в нем отразилась постаревшая, обрюзгшая женщина, лет пятидесяти, с некрасивой, полной фигурой), прошла мимо библиотеки, не остановилась, чтобы раздвинуть шторы, и заглянуть в эту тихую пристань, где пламя бросается искрами, вырываясь из латунных форсунок, и остановилась перед белыми дверьми, за которыми и слышалась музыка.