— Алло, слушаю вас…
Связь была отвратительной. Где-то на линии бесчинствовал шквал электростатических помех, параллельно чей-то женский голос старательно пересказывал невидимой собеседнице содержимое книги о вкусной и здоровой пище, (ухо выхватывало отдельные фразы вроде "варить, помешивая, пол часа, а потом…"), к тому же Сергей затеял в зале возню, пытаясь, совершенно не вовремя, по мнению Надежды, починить дверку буфета.
— Алло — повторила Надежда, напряженно вслушиваясь в какофонию звуков.
(Черт подери, что он там делает с этим треклятым буфетом?)
В трубке щелкнуло, и возмущенный голос матери ворвался в уши оглушительным криком:
— Надежда, я с тобой разговариваю, или нет?
Надежда подскочила от неожиданности, подобралась, словно по команде, и покраснела, поймав на мысли, что ведет себя, как дрессированная собачонка.
В какой-то степени так оно и было. Мать воспитывала ее в строгости. Лишнее проявление чувств являлось событием из ряда вон выходящим. Что и говорить — каждое более-менее ласковое слово, вызывало слезы, поскольку мать не часто радовала ее подобным, считая, что строгость, в разумных пределах, конечно, необходима, чтобы ребенок (особенно единственный) ни в коем случае не вырос эгоистом.
— Да мама, здравствуй…
В трубке наступила тишина, (Надежда представила, как мать дуется, не зная как начать беседу).
— Мама…
Недовольное сопение пополам с помехами. Шумел газовый обогреватель в библиотеке, Сергей что-то подбивал молотком, пытаясь починить буфет (или просто валял дурака), а Надежда вслушивалась в голос матери, чтобы не дай бог не пропустить ничего важного.
— … приедем, говорю…
— Что? Алло, алло… Мама?
Что-то скрипнуло в трубке, и гудки отбоя отдались в голове ровными звонкими уколами. Черт подери! Надежда по своему опыту знала, что нельзя относится к словам матери так легкомысленно. Тем более проявлять преступную пренебрежительность, когда инициатива в разговоре исходила от нее.
(Неплохо было бы перезвонить…)
В зале Сергей, наконец, подбил непослушную дверку, тщательно завернул шурупы и остался, вполне доволен полученным результатом. На самом деле он взялся за ремонт только для того, чтобы отвести подозрения Надежды относительно ценности этого буфета, для него. Нечего ей совать маленький любопытный носик, куда не следует, а в том, что так оно и есть, Сергей не сомневался ни на минуту. Пускай его прошлое остается с ним. Пока…а там будет видно. Маленький пузырек с белыми горошинами не ее забота. Ей-богу, не ее…
Он собрал инструменты и заглянул по пути в библиотеку. Надежда присела на краешек стола, и задумчиво царапала ногтем столешницу.