— Надежда, ты что?!!
Надя пошатнулась, чуть не уронив ставшую вдруг невероятно тяжелой трубку
— Мама? Это ты?
Тишина в трубке ширилась, (Надя представила, как мать собирается с мыслями, впервые столкнувшись с таким обращением, уже недолго ждать, когда первые морщины вновь сойдутся на широком лице, и капельки гнева упадут на ее голову), и затем разорвалась длинным несвязным монологом. Надежда с трудом успевала выхватывать отдельные слова из мутного потока фраз, из которых явственно складывалось искреннее недоумение по поводу воистину свинской неблагодарности отдельных представительниц дочернего племени.
Первые слезы показались на лице Нади, покрылась липким потом рука, сжимающая трубку телефона. Голос матери все вещал, обрушивая на голову дочери тонны слов.
Всхлипывая, шмыгая носом, Надежда пыталась разбавить причитания, доносящиеся из трубки (одновременно на той стороне провода, мать принялась плакать, размазывая по отвисшим щекам следы праведной обиды), своими слезами.
Когда Сергей, поднялся в библиотеку, жена рыдала как ребенок, комично подергивая нижней губой, вытираясь промокшим носовым платком, и насколько он понял потом из сбивчивых объяснений супруги, телефонная баталия закончилась ничьей.
Вечером, после того, как Сергей закончил заниматься с ней любовью, Надя некоторое время лежала без сна, уткнувшись в плечо мужа. Проклятый телефонный разговор не выходил из головы.
(Я буду следить за тобой…)
Надежда решила не рассказывать Сергею про шалости неизвестного хулигана (просто какой-то псих, набрал случайный номер, чтобы потешить свое больное эго, не обращай внимания детка).
Ничего страшного. У нее все под контролем.
Все в порядке…
Потом дрема навалилась, скрутила, и утащила прочь, в царство снов, на разбитой лунной колеснице. А может быть, это был вовсе и не сон. Просто сонная тишь сгустилась, стала непроницаемой для посторонних шорохов. Пропали куда-то звуки и запахи, остались только полумрак да обжигающий жар лежащего рядом мужского тела.
Еще луна — она стыдливо подглядывала сквозь щели в ставнях, словно надеясь увидеть что-то… непристойное. Надежда досадливо прикусила губу- странные мысли лезли в голову, не давая сосредоточиться. Что-то происходило, но как это бывает во сне, она не могла подобрать точное определение тому странному чувству, когда разглядываешь призрачное наполнение сна, и одновременно видишь себя со стороны, лежащей под одеялом, с бесстыдно расставленными ногами, ощущая, как по бедрам, стараниями мужа, медленно разливается тепло.
Потом она встала. Выбралась из одеяла, и легко спрыгнула с кровати. Прокралась мимо шкафа, почему-то замедлив шаг, вошла в залу. Ненадолго задержалась там, перед тем, как вступить в темный-темный коридор.