— Как же это людишки-то так поизмельчали? Как дошли до жизни такой?
— Как?.. Честных во власти мало, вот и докатились! — Не дожидаясь кравчего, Мокей плеснул себе в кубок романеи. — Прогнило все насквозь, великий государь, положиться не на кого…
— Пьют? — предположил Грозный, бросив проницательный взгляд на гостя.
— Не просыхают, — в тон ему ответил Мокей, — да еще отменили государеву монополию на водку, казенной торгуют все, кому не лень…
Выражение лица великого князя Московского стало почти что скорбным.
— Больно мне, Мокейка, такое слушать! Ведь это какой убыток казне! Я понимаю, мздоимство там или казнокрадство — это наше, исконно русское, от них никуда не убежать, но как можно обойтись так с водкой!.. — Вздохнул. — Жаль, не дожить, всех бы на кол пересажал…
После этих слов государя наступило долгое молчание. Пить продолжали, но без разговоров, думая каждый о своем. Кравчие, кланяясь от дверей, принесли новые кувшины с вином. Слуги, двигаясь бесшумно, сняли со свечей нагар. На поставце появились свежие, с пылу с жару, пироги и большой жбан с ярко-желтым медом. Грозный к происходящему оставался безучастным. Наконец, хмурясь, спросил:
— Ну и кто, по-твоему, во всем этом виноват?..
Серпухин с ответом не задержался и на долю секунды. Ни один мускул не дрогнул на его раскрасневшемся от вина лице:
— Ты, Иван Василич, ты и положил начало бардаку!
От неожиданности Грозный аж подпрыгнул:
— Как смеешь, смерд! Да я тебя за такие речи…
— Сам же спросил! Или правда глаза колет? — вконец отвязался успевший порядком набраться Мокей. — Манеру взял: как что — сразу на кол! А ты прими на себя труд, послушай и постарайся понять. Это тебе не послов грозными речами стращать и не к бабам под подол лазить, тут головой работать надо…
Поставленный такими речами в тупик, Грозный колебался:
— Что ж, пес шелудивый, говори, но коли возведешь на меня напраслину!..
— Знамо дело, — перебил его с издевательской ухмылкой Мокей, — тут же голову под топор или сам на дыбу!
Прихватив с собой кувшин с мальвазией, Мокей переместился с табурета поближе к царю, не спрашивая разрешения, наполнил его кубок. Зашептал:
— Слышь, Иван Василич, людей своих отошли, негоже им такие речи слушать!
На столь решительный шаг Грозный согласился не сразу:
— Помнится, ты вроде как собирался меня ножичком!..
— Да ладно тебе, великий князь, пургу-то гнать! — перебил его Серпухин. — Если бы от этого на Руси хоть что-то зависело, у нас правители менялись, как картинки в калейдоскопе… — и, выждав, когда последний слуга закроет за собой дверь, продолжал: — Знаю, горько тебе будет слышать, но хоть ты мне и друг, но истина дороже! То, что ты накуролесил, пагубно сказалось на всей нашей истории. Слово «менталитет» знаешь? Так вот, его-то ты народу и испоганил. Да ладно тебе делать страшные глаза, видали еще и не такое! Давай лучше за здоровье!..