Развязывать парней, а уж тем более давать им в руки оружие у него и в мыслях не было. Мало того, пока сдирал шкуру – внимательно на них поглядывал, чтобы чего не учудили. А вот они… Поначалу взирали на него с нескрываемым страхом и восхищением, потом с завистью наблюдали за его ножом, а потом… Ну чего ухмыляться? Ну да, биться у меня лучше получается, чем разбираться с добычей. Вот сейчас выломаю хворостину, благо до леса рукой подать, да как всыплю. Девчата даже не дернулись, чтобы помочь. Снять шкуру с добычи – это священная обязанность охотника, вот потом, когда доходит до разделки и выделки, вступали в дело они. Но тут этого не требовалось.
Повеселились – теперь поработайте. Шкура получилась очень тяжелой – вот пусть пленники и тащат. Поначалу хотели было поупираться, но Дмитрий заявил, что шкуру и голову не бросит, а тогда, если повстречается еще одна барха, пусть сами отбиваются. Подействовало: взвалили на себя чужой трофей и понесли.
Направились они не к машине, а в сторону леса. Слишком долго он провозился, и были все шансы, что засветло они до уазика не доберутся. Местность незнакомая, вполне можно промахнуться и потерять ее. Ему ведь только общее направление известно да ориентиры, река и роща, что была по левую руку. Ночевать же в степи опасно.
Когда они уже в сумерках оказались под сенью деревьев, где сразу стало еще темнее, Дмитрий облюбовал полянку, и начали устраиваться на ночевку. Как бы уважительно он ни относился к парнишкам, но все же предпочел примотать их к деревьям, да так, чтобы подальше друг от друга. Потом отправился собирать дрова.
Он сначала пальнул, не особо задумываясь, есть там угроза или нет, а только потом стал соображать, а что это, собственно, такое было. Дмитрий как раз набрел на небольшой ручеек, который едва угадывался в сгущающихся сумерках, и скорее было слышно его журчание, чем виден он сам. Он решил отмыть руки и умыться. Все же сегодня порядком изгваздался. А когда с этим покончил, то, посмотрев немного в сторону, увидел в черном провале обрывистого берега два светящихся красным огонька. Очень злых огонька, как ему показалось. Схватил ружье и пальнул точно между ними. Огоньки тут же пропали. Ни рыка, ни визга, ничего.
Потом стало интересно – чего это он там подстрелил и подстрелил ли. Посветил фонариком, благо заряд все еще имелся, хотя аккумуляторы уже и начали садиться. Большая нора, а в той норе… Собака! Большая, лохматая, очень похожая на кавказскую овчарку, только помощнее и совсем мертвая. Интересно девки пляшут. Это он всадил ей прямо в лоб. Удачно. Еще одной схватки ему нипочем не выдержать. А чего это она сидела в норе и сверлила его злым взглядом? Если бы бросилась, рупь за сто, порвала бы как тузик грелку. Оно, может, он ее и приголубил бы ножичком, но изорвала бы однозначно.