— Да, майор, оставил ты нас в дураках, — он резко оборвал смех. — Но шутки в сторону. Дело для тебя слишком серьезное.
«Куда уж серьезнее, — с грустью подумалось мне. — Приготовленную на вечер бутылку, пришлось распечатать днем».
Как и каждого профессионального алкоголика, меня интересовал только предмет моей страсти. Все остальные опасности были несерьезными и призрачными. Примерно также, как находящемуся в состоянии наркотического голода наркоману, показать полный шприц дури, перед этим растолковав, что содержимое несет в себе неизлечимый СПИД и обязательную смерть… Он все равно ширнется и еще будет благодарить за оказанное благодеяние.
Но дальше грустить и печалиться мне не дали мои посетители-экстремисты. Действовали они решительно и с присущим борцам с трусливой бюрократией напором…
* * *
Пришедшие ребята, говорили не долго.
По их надуванию щек и издаваемым междометиям, всем этим «ну… ого… гм… пффф… и так далее», ко мне пришло понимание, что они сами ни черта не знают. Их направили прощупать обстановку и посмотреть на мое сизое тельце. Остался ли в моих глазах огонь и задорный блеск? Есть ли песок и порох в пороховнице? Ети их мать…
Детальных подробностей дальнейшего использования вашего покорного слуги, они не знали. Да и кто им скажет? И так они подозрительно много сказали вслух. Такие говоруны обычно долго не живут…
Н-да… Не тот у оперов калибр. Но им всего этого я не сказал, а только кивал головой, да, поддакивал. Зачем сомнениями расстраивать служивых.
После всех разъяснений и пояснений, ребята спросили, чего бы я хотел? Как будто они, могут все проблемы разрешить по мановению волшебной палочки? Отбросив присущую мне с младых ногтей скромность, перечислил свои желания по пунктам.
«Боинг — 747» в личную собственность, они отбросили сразу. Остров в Тихом океане — также. Взорвать здание Центрального железнодорожного вокзала в городе N… где я, будучи грязным бродягой, вынужден был больше двух месяцев терпеть унижения от служащих вокзала и местной милиции — они также не согласились, сославшись на какой-то мифический гуманизм. А вот прочистить мое нутро и кровушку. Полежать под капельницами для того, чтобы на время избавиться от болезненного пристрастия к своему дорогому и любимому… Вот это, пожалуйста. Еще разные разности и мелочи… О деньгах вести разговор я не стал. Гонцы, судя по их чуть туповатым, службистским лицам, были не уполномочены…
* * *
Когда мы, весьма довольные друг другом, выходили из подсобки, служившей и складом, и помещением для хранения сломанной тары, стульев и столов, нас обстреляли какие-то не внушающие доверия, бритоголовые типы.