Могли бы и добить... Тоже недоволен?
Лежишь, как лягуха распластанная... Руки? Есть. Ноги? Есть. На травке...
Опершись руками на землю, попытался привстать. Голова взорвалась. Темнота.
А теперь очнулся - вонища! Блевотина уже присохла, но воняет страшно. И кто-то близко, рядом, жалобно так, тоненько стонет...
Кто-кто! Я это! Сука. Сейчас все сбегутся, пожалеют... И голос-то какой противный.
Ладно, попробуем привстать. Еще раз. Медленно...
Эти идиоты даже до леса меня не довезли, бросили в поле. До леса... До леса еще метров сто.
Пожалуй, полежу еще немного, чуть-чуть отползу. Куда мне торопиться?
Длинный сегодня день...
Классно меня отделали - не удивительно, что добивать не стали. Самая большая начинается на затылке, даже подальше, слева, и - через всю голову, ко лбу. Трогать не стал, рядом - по волосам - пощупал, там уже все в колтун запеклось. Вместо глаза какой-то клубок опухолей, через бровь тоже рана, кажется - со лба начинается. Пальцами проверять не решился, но, вроде, глазной жижи на щеке нет? Может такое быть, чтобы глаз вытек, а щека потом высохла? И слева, через рот, по скуле, но не сквозная. Зубы целы.
Болит все, больше - внутри, в голове, особенно в затылке. Наверно, там рана глубже, оттуда били. А на морде и... глаз - это уже потом, сапогами. Руки, ноги, требуха - совсем не болят. Совсем, потому что копчик чувствуется, побаливает. Значит остальное целое. Не били по ребрам. Слабость от сотрясения, да еще и крови, наверно, много потерял. Здесь-то, вон - лужица небольшая, а в машине... Они что, не заметили, что из меня кровь течет? А из мертвого кровь течет?
Дались тебе эти менты, что ты все про них...
Убираться надо, уползать, вернуться они могут, вот что... Вот только... рубаху надо снять и - осторожно, на голову. Кровь остановлю, если продолжает... и вообще...
Легко сказать - рубашку снять. А для этого надо куртку... А для этого надо сесть...
Тихонечко... сначала перевернусь на спину...
Солнце в зените. Господи, как тянется этот день.
А теперь обопрусь локтями и, неся голову, как драгоценный сосуд, продумывая каждое движение, осторожненько... тихонечко...
Я сел.
...
А потом - встал.
Сильно воняло кладбищенским трупным запахом, застарелыми носками. И все поле передо мной было покрыто трупами. Именно трупами - застывшие, изоманые позы, никаких сомнений. Ни одного движения, когда попытался его отсматривать. Колышущаяся трава - и в ней цветные и темные холмики, ближе и дальше, почти до самой кромки леса. Много, сотни. Сотня - точно, возможно больше, группами и отдельно лежащие. Я-то с самого края, рядом - двое, дальше группа, а потом уже они все.