Вот с такого олуха угораздило меня снять мундир.
Подойдя к трупу, толчком ноги перевернул его на спину. Припав рядом на колено, немного повозившись - ремешки тугие, расстегнул портупею с ножнами и вытянул ремни из-под тела. Рванул колет на груди, открывая бежевую рубаху - верхние пуговицы отлетели. Пришлось встать, переступить через труп, чтобы поднять шпагу. Довольно неуклюже засунул кончик острия за ворот, подцепил край и пропорол рубаху до пояса. Потом рванул лезвием ткань по животу и у меня в руке остался достаточно большой кусок. Им и обтер руки, а то кровь затекла в рукав до локтя - скоро слипнется, начнет чесаться, кожу стягивать. Протерев напоследок пальцы, с закатанными рукавами, повернулся подойти к луже, еще и в ней сполоснуть.
А что на меня все так смотрят? Решили, что я его выпотрошил? Ну, не съел же...
- Кугель, помоги.
Кугель, без долгих разговоров, застегнул и на раз подогнал по мне портупею, подтянув ремешки.
Лезвие шпаги - и так на вид чистое, но, на всякий случай, вернувшись к трупу, протер остатками рубахи. В ножны вогнал со щелчком, вызывающе.
Поднял пистолет и вручил Кугелю. Разберется.
Голое брюхо наружу, на дождь, им, видишь, не нравится... Никакого почтения к умершему. Носил бы майку.
Когда резали тех сволочей, на каждого из них пришлось по две тройки. Трое на удержание, трое на ликвидацию. Еще одна тройка стояла на шухере. Если кто-то думает, что может отбиться от двенадцати детских рук и двенадцати ног, которые его облепляют, валят на землю и неуклюже пытаются воткнуть в организм железки, то... Действительно, что мы, дети, можем? Как еще сами-то друг друга не порезали. Пара из моей тройки, бросив заточки, сразу перешла в лагерь удерживающих. И слава богу, возможно, поэтому никто не порезался. А я никак не мог увидеть шею. Все это визжало, хрипело, а когда открывался кадык - я не успевал. Потом коленом прижал голову и ударил в ухо - время поджимало. Попал куда-то в висок, начались хрипы и судороги, все откатились, а он перед нами бъется, выгибается, ногами сучит. Куда-то не туда я попал. Вот тогда Казява подобрал заточку и закатил ему прямо в глаз. Чуть-чуть ногами подрожал, секунда - и все. Поэтому потом блевали мы с Казявой, остальным было легче.
Этот третий.
Не знаю, блевать не тянет совсем. Как свет выключил или чаю налил. Чего блевать?
Залезая в карету, подтянулся на двери, заглядывая за облучек, заодно окинув взглядом округу. Кугель уже занял свое место. Граф, Хуан и Гильермо, что-то обсуждая, сгрудились на своих лошадях метрах в тридцати по ходу. Гонсало не видно. Пока не тронулись, осмотрел повязку на плече раненного, с закрытыми глазами сидевшего в углу. Повязка из полотна - и это они предусмотрели. У меня такого в багаже нет. Есть сменное белье (из ткани качеством похуже) и два баронских костюма. Кугель захватил, благодаря ему каждый вечер переодеваюсь в сухое, за ночь прислуга чистит и застирывает, через сутки, в следующей гостинице - высушивают и гладят.