– Да кто тебя инвалидом-то… вот дуреха.
Маша хотела задержаться и помочь что-нибудь по дому, но Варя решительно отправила подругу на работу.
Она осталась одна. Да, дома у Оксарова было очень хорошо, но… этот дом был не ее. Здесь же, далеко не в такой роскоши и пышности, Варе было намного лучше. Хочешь – ползи в туалет, хочешь – в ванную, хочешь – по стеночке шарахайся. Никто слова не скажет.
День прошел в каком-то топтании, а вот с приходом вечера на Варю опять навалилась грусть, да только пришла матушка и заполнила собой все. Грустить было просто некогда.
– Я ведь нашла павильон-то! – с гордостью сообщила она прямо с порога. – Недалеко от своего дома. Так что переезжать надо. Когда цветы перевозить-то будем?
– Мам, я вот… ты сама все организуй, а? – попросила Варя, стараясь не показать матери, насколько ей тяжело ходить. – Ваньку нашего привлеки. Ну что я тебя, учить должна, что ли?
– Ну, я смотрю, ты, девка, совсем разленилась… даже вон лишнего шагу не ступишь теперь. Разбаловали тебя деньги-то!
– Да какие деньги-то, мам? Я их когда в последний раз видела-то?
– А чего тогда ходишь, как побитая? Ходи по-человечьи! Выпрямись!
– Да не могу я! – сорвалась Варя. – С ногами что-то… врач сказал, что пройдет.
– А, ну тогда корячься, – любезно разрешила маменька. – У меня тоже так было, когда от меня твой отец ушел, паразит. Вот отнялись ноги, и все! И не идут! Я, главное, хочу идти, а они – не хотят! Очень обидно было. Думала, что так и останусь… как осьминог, а потом ничего, как-то само собой. Тогда, значит, я сама это дело проверну, да? А зарплату когда дашь?
– Мам, когда буду ходить, тогда и дам.
– Ну и ладно, мне не к спеху, – не стала настаивать матушка и удалилась домой.
Варька уже собиралась усесться за компьютер, как снова позвонили.
На пороге стояла опять же маменька. Только теперь она была с пакетами.
– Я тут тебе поесть принесла. Купила… А то не доживешь до моей зарплаты-то… с голодухи помрешь.
– Ой, мам! – обрадовалась Варя. – Мам, спасибо тебе. Знаешь… ну вообще! Ты у меня такая молодец!
– Ну а чего ж… дочка ж… сердце-то за тебя, непутевую, болит, – засмущалась Валентина Наумовна. И скромненько добавила: – Я тут чек приложила. К зарплате-то добавь.
Варька весело фыркнула – маменька была неисправима.
Она снова осталась одна и потащилась на кухню. Это было непросто, но из пакетов так аппетитно выглядывала палка копченой колбасы, так ароматно пахло свежей булочкой.
С трудом, но она водрузила на стол продукты и… и снова позвонили.
– Да что ж такое? Живу, как на колокольне! Сплошной звон!