- В такелажном ящике на корме.
- Проводите меня к нему.
В ящике я нашел бобину с точно таким же тонким капроновым канатом, каким были связаны потерпевшие.
После чего в присутствии понятых составил протокол осмотра и изъял пуговицу, бобину и на ватный тампон сделал смыв крови с перебоки. Записав домашние адреса Барсукова и Сидорова, я покинул базу.
Как я и предполагал, фирмы под названием "Элита" в городе не существовало. Оперативные работники, поехавшие за Барсуковыи и Сидоровым, дома их не нашли. Их жены пояснили, что 10 июня, вернувшись утром с работы, мужья быстро собрали рюкзаки и уехали на рыбалку. Куда именно? Мужья не сказали.
Глава двенадцатая: Говоров. Бармен из "Центрального".
Сегодня был поистине мой день. Удача не отставала от меня ни на шаг. За стойкой бара стоял именно тот, кто мне был нужен. Не скажу, что мне доставило удовольствия лицерзреть этого рыжего раскормленного на ресторановских деликатесах павиана. Но в нашей профессии клиентов не выбирают. Вот именно. Нацепив на лицо маску утомленного буднями гения, я расхлябанной вальяжной походкой продефилировал к стойке, взобрался на высокий табурет, раскрыл меню, но не найдя там ничего подходящего, отодвинул и наипротивнейшем капризным голосом сказал бармену:
- Дружочек, будь добр, сооруди мне пару унций Шотландского виски и пинту Пльзенского. Я буквально умираю от жажды. Эта провинция... Ужас какой-то! Всюду так нестерильно!
От моих слов поросячьи глазки бармена выразили крайнюю степень удивления, часто-часто заморгали, челюсть отвисла и он стал совсем походить на павиана одетого в желтый клубный пиджак.
- К сожалению, у нас ничего этого, - извиняющимся тоном проговорил он, разводя руками.
- Господи! - вздохнул я. - Когда кончится это издевательство! Вокруг сплошные свиные рыла! А что же у вас есть, милейший?
Бармен вытянул руки по швам и почтительно склонился.
- Смею предложить американское виски. Очень хорошее. И кружку "Сибирской короны".
- О-хо-хо! Хок прэциум об стультициам фэро!
После этих слов глазки бармена стали совсем умильными. Он попытался даже выскочить из своего клубного пиджака, но попытка оказалась неудачной.
- Простите, что вы изволили сказать? - с придыханием спросил он.
- Это сказал не я, а римский комедиограф Публий Теренций: "Это возмездие я несу за глупость"!
- Хи-хи-хи! - подобострастно захихикал бармен, а его наиглупейший вид свидетельствовал, что он из сказанного мной не понял ни слова.
Почуяв во мне денежного клиента, сидевшая в пяти метрах от меня молодая, но, судя по всему, уже достаточно опытная жрица любви заметно взволновалась. Ее табурет, казалось, сам по себе пришел в движение и стал стремительно приближаться ко мне. Достигнув расстояния необходимого контакта, она обольстительно улыбнулась.