Выслушав Андрюшу, Алесь произнёс: «Ты мне это уже сказывал! Только ты не догадываешься, в чём не повезло переселенцам: попали они под власть Рюрика и Хельги! Сгинь, привидение!»
И Андрюша растаял как и его сигаретный дым.
Вот только раззадорил Алеся на размышления. Но есть время! До Ладоги дойдём, тогда уж точно — не до розмыслов будет.
Пока плыли по реке Неве, не только города вспоминали, но и немцев. Немцы-христиане, как сказывали витязи, держали самый большой рынок рабов на своих закатных землях. «Не только наших там продают, но и иных, что по-словенски говорят» — так они начали объяснять капитану «Мары», прибывшему из-за иоря-окияна, разницу между словенами или, если по-немецки, вендами и иными народами, воспринявшими в давнопрошедшие времена словенский язык. Те народы, то бишь, поморяне, ляхи и прочие, что в Моравии и южнее, тоже охочи до продаж рабов. Вылавливают и абодритов, и велетабов, и прочих наших, кто стремится на земли пращуров, — и продают в рабство.
«Если мы, волки и ререги, бьёмся меж собой, так то наши битвы! Как между братьями. Наши драки стенка на стенку меж абодритами и велетабами порой бывают свирепей, чем с иншими. Но заводят драки, как правило, князья! Многим князьям обычаи франков и саксов нравятся. Таксама готовы людей продавать да своих гнобить! Абодритские князья франкам в рот смотрят, а моравские — и немцев привечают и христианство приняли! Капают вороги, что на закате, нашим князьям на головы! Некоторые князья спят да видят, чтобы христианство посеять у нас. Отцы да матери наши на вече Милогоста, князя бывшего, дерьмом закидали, потому что на закат он поглядывал! Каждое лето приходят с заката немцы-монахи и смущают наш народ. Люди наши их не привечают, а бьют и кончают. Монахи те тёмные и, окромя своих заученных проповедей, ничего не знают и не понимают. Мы-то не лезем в их огороды да дворы с нашей Правдой! А за монахами князья саксов приходят воевать наши земли да города. Нравятся им наши города да огороды» — нет, не с такими глаголами витязи поведали Алесю своё, накипевшее, но пергамент стал бы из розового красным от тех матерных глаголов, что, перебивая друг друга, высказывали витязи.
Так что не прав ты был, Алесь, повторив за поэтом, который 'наше всё', фразу о гордом внуке славян. Ну, в поэзии вольности допустимы! Мы — гордые внуки русов и русичей! Тех самых, которых немцы и прочая чудь вендами прозывает!
Обдумывая горести русичей, горячо и в крепких фразах прозвучавших из уст витязей, вспомнил бывший студент высказывание, что нашёл в какой-то статье. Чёрным по белому было напечатано такое мнение: «Русских невозможно победить. Мы убедились в этом за сотни лет. Но русским можно привить лживые ценности, и тогда они победят сами себя!»