дело, понимаешь? Исключительно мое. Конечно, дон Себастьян — мой друг и благодетель, но, как выражаются неотесанные элементы, дружба дружбой, а монета врозь… Понимаешь?
— А что тут непонятного? — пожал он плечами. — В конце концов, дон Себастьян мне не отец родной, и никаких клятв я кровью пока что не подписывал. Как-никак подобрала меня, голого и босого, ты, милая, а никакой не дон Себастьян, а мы, австралийцы, умеем быть благодарными… Значит, как я понимаю своим острым умом, речь пойдет о деньгах?
При упоминании об остроте ума на лице у нее, как и следовало ожидать, появилась гримаска легкого превосходства — которую недалекий австралиец, конечно же, не заметил, как ему по роли и полагалось. Нахмурив лоб в некотором раздумье, она сказала:
— Знаешь, что самое смешное, Джонни? Я толком не уверена. Но чутье у меня тонкое, особенно на презренный металл, и я нутром чувствую за всем этим что-то такое…
— Ну, чего тут непонятного, — сказал Мазур. — Когда я ходил на панамском танкере, у нас был боцман. Так этот обормот, представь себе, не только чуял нутром за километр кабаки и полицейские патрули, но и…
— Джонни, давай посерьезнее! — резко прервала она все с тем же тягостным раздумьем на лице. — К черту каких-то там боцманов… Совершенно дурацкое сравнение. Можешь ты всерьез проникнуться делом?
— Конечно, — сказал Мазур. — В особенности если и мне в карман упадет пара монеток, а лучше бы дюжина-другая…
— Вот так гораздо лучше, — серьезно сказала донна Роза. — Понимаешь, у меня есть родственница… Довольно дальняя. Племянница крестной моего дяди. По нашим меркам это все же родня, а к родственникам у нас принято относится заботливо и помогать им при необходимости… в особенности, если для этого не нужно развязывать кошелек. Она живет в городишке неподалеку от Чакона. Знаешь, этакий чертовски древний и славный род, ведущий начало чуть ли не от первых конкистадоров… Куча ничего теперь не значащих титулов, имена дедушек и прадедушек то и дело попадаются на страницах учебников по истории — но от былого великолепия остались только драные грамоты, подписанные давным-давно забытыми королями, пара фамильных безделушек да полуразвалившееся родовое гнездо. А карман-то совершенно пуст…
— Примерно представляю, о чем ты, — сказал Мазур. — Я ведь австралиец, а значит, имею кое-какое отношение к рассыпавшейся прахом Британской империи. Попадались и мне такие, насмотрелся. У нас служил третьим помощником самый натуральный британский герцог — вот только за душой у него не было ничего, кроме жалованья и золотых дедушкиных часов, которые тот получил в подарок от какого-то короля…