— Надеюсь, документы у сеньора в порядке?
— И паспорт, и виза, — Мазур сделал ленивое движение рукой к внутреннему карману. — Желаете взглянуть?
Старик поднял ладонь:
— К чему мне, сеньор, я же не полицейский… Если документы в порядке — буэно[4]. У нас цивилизованная страна, и полиция не любит людей без документов. У вас же самого будут неприятности, если что не так… Места у нас своеобразные, и народец попадается тоже… своеобразный. Слышали, что вчера случилось на американской базе?
— Слышал что-то краем уха, — сказал Мазур. Ухмыльнулся: — Ну, уж тут-то я решительно ни при чем…
— И слава богу, сеньор, и слава богу, — протянул старик. — От таких вещей нужно держаться подальше. Утром в ту сторону прошла колонна с солдатами, летают вертолеты, по джунглям рыщут и гринго, и наша жандармерия, в такое время документы должны быть в полном прядке… — он придвинул к себе толстую растрепанную книгу и ловко раскрыл ее в нужном месте. — Как мне вас зарегистрировать, сеньор? — И нацелился на чистую графу старомодной авторучкой. Мазур не без внутреннего злорадства сказал:
— Меня зовут Джон Стьюгенботтхед.
Ремесло содержателя гостиницы, если заниматься им достаточно долго, непременно воспитывает в человеке терпение и выдержку. Старикан остался непроницаемым, но явственно вздохнул. Переспросил кротко:
— Простите, как ваша фамилия?
— Стьюгенботтхед, — сказал Мазур, ухмыляясь про себя.
Однако он недооценил старикана. Тот разделался с проблемой молниеносно — попросту придвинул Мазуру толстенный гроссбух и попросил, не моргнув глазом:
— Напишите уж сами, а то я человек необразованный, темный, могу исковеркать вашу благородную фамилию, и сеньор, быть может, будет задет… Поставьте число, потом фамилию, потом распишитесь, и на этом с формальностями будет покончено…
Мазур бросил на страницу, заполненную лишь наполовину, пытливый взгляд. Согласно проставленным датам, сегодня, до его появления, в отеле зарегистрировались три постояльца. Быть может, все трое и были его добрыми друзьями. Или двое. Или один. Или — никто. Он представления не имел, под какими именами выступают остальные пятеро. Никто из шестерки не знал, какие имена и подданство получили другие — так надежнее, правила игры…
Он поставил дату, вывел фамилию и неразборчиво расписался. Придвинул книгу хозяину. Тот, небрежно ее захлопнув, осведомился:
— Путешествовать изволите?
Ему наверняка было скучно торчать тут в полном одиночестве. К тому же интерес мог быть и профессиональным — мы, знаете ли, не вчера родились, и прекрасно знаем, что повсюду на свете гостиничный персонал оказывает специфические услуги соответствующим органам. Что ж, австралиец с непроизносимой фамилией вовсе не был угрюмым, нелюдимым, наоборот, рубаха-парень, болтун и весельчак, готовый чесать язык с любым встречным-поперечным и скрывать ему абсолютно нечего…