«Ах, вот оно что, — подумал Мазур. — Бычки стреляешь, бедолага…»
Он протянул пачку, вежливо поднес огоньку. Полицейский с удовольствием затянулся, прислонил винтовку к стене, и, показав Мазуру на застывший поезд — где в кабине тепловоза никого не было — пожал плечами, закивал с таким видом, словно его собеседник и сам должен был прекрасно все понимать.
Мазур если что и понимал, так это то, что все неспроста. Инструктор ведь говорил: «В такой дыре билет на поезд нужно покупать заранее, часов за несколько. Потом народу набьется… Поезда ходят неаккуратно, так что там принято на вокзал приходить часа за три-четыре до отправления…»
Положительно, что-то произошло. Вот только что? Сделать, что ли, последнюю попытку?
Он показал на рельсы, на тепловоз, постучал пальцем по своим часам, всем видом демонстрируя полное непонимание происходящего. Благодарный за табачок полицейский искренне пытался ему помочь — энергично жестикулировал, повторяя одни и те же жесты, стрекотал без умолку, но, увы, в потоке слов Мазур не мог разобрать ни единого знакомого.
В конце концов, бесплодность этих усилий стала ему окончательно ясна, и он, кивнув стражу порядка, вразвалочку побрел в конец перрона. Что у них могло приключиться?
— Сеньор! Ола, сеньор! — послышался рядом азартный шепот.
Мазур медленно обернулся. Пацаненок лет десяти — двенадцати, худющий, как Кащей, лохматый и босой, в драных шортах и еще более печального вида майке, выглядывал из-за угла, манил с таинственным видом.
Не долго думая, Мазур направился за угол бетонной коробки. Вряд ли стоило ожидать каких-то неприятных сюрпризов. Пацан может оказаться и наводчиком вполне взрослых уголовничков, но, с другой стороны, средь бела дня, в двух шагах от полицейского… Нет, не настолько всё же пали нравы в этом сонном захолустье.
— Ну, что скажешь, дитя мое? — спросил Мазур с любопытством, когда полицейского не стало видно.
По-английски пацаненок не говорил. Зато искусством пантомимы владел прекрасно.
— Чух-чух-чух, фшшш! — громко изобразил он шум поезда, показал на Мазура, выразительно махнул рукой на восток, куда уходили рельсы. И, должно быть, произведя полнейшую инвентаризацию памяти, нашел все же парочку слов по-английски: — Еххать, еххать, да?
— Точно, — сказал Мазур. — Си. Ехать.
Показав на тепловоз с вагонами, местный Гаврош яростно затряс скрещенными руками, замотал головой.
— Это-то я и сам уже уяснил, старина, — сказал Мазур. — Никуда этот поезд не пойдет. Можешь предложить что-нибудь получше?
Должно быть, мальчишка ориентировался на вопросительную интонацию, которую не мог не почуять при всем своем невежестве в «инглезе». Он поднял руку, помахал у Мазура под носом растопыренной пятерней: